Призрак, осыпанный снегом – 2

Сквозь тернии кладбища не спеша пробиралась сгорбленная бабка с клюкой, взяв курс именно туда, где с блокнотом в руках совершал тщательный обход Кирилл. Парень на мгновенье замешкался, пытался сообразить, как не попасться ей на глаза, но понял, что она его уже срисовала. Он продолжил с умным видом ходить по кладбищу, якобы разыскивает чью-то могилу, старался разойтись с ней разными путями, но оказался зажат в тесных оградках, а бабка плелась как назло прямо на него. От волнения он вцепился в блокнот, который держал перед собой, глаза суетливо бегали и читали надписи на портретах.

– Что-то я тебя у нас раньше не видела, – заговорила приближаясь старушка. – Хто у тебя тут похоронен?

Кирилл мог назвать первую попавшуюся фамилию, выдать этого человека за своего родственника, могилу которого он разыскивает, тем более список у него был перед носом, но побоялся, что таким образом ровно попадёт в бабкиного ближайшего родственника. Намного сложнее будет объяснить – кем он приходится её семье, и почему она раньше не знала о его существовании.

Старушка остановилась, опёрлась всем весом на палку и приготовилась слушать, что он ей скажет. Тем временем она с интересом поглядывала на содержимое его рук. Кирилл сначала растерялся, но тут ему пришла в голову мысль.

– Я тут с профессиональной целью, – выпалил он. – У нас мастерская по производству памятников. И я смотрю: какой производитель камня хорошо переносит агрессивное воздействие окружающей среды, а какой быстро портится. – Он приподнял блокнот, типа хочет что-то в нём пометить.

Бабка приподняла бесцветные полысевшие брови.

– А-а, это дело хорошее… Памятники, значит.

– Я по всем кладбищам мотаюсь – сравниваю. Вот записываю.

Она подошла ближе.

– И как ты различаешь: хто производитель? На нём что, написано где какой? Вроде окромя фамилий там и нет ничего…

– А мне не надо – написано… Я и сам вижу. Вон там стоит Вологодский памятник. – Он протянул руку с блокнотом в сторону чёрного гранита. – Там э-э-э… Камышинский…

Кирилл нёс пургу: Вологодский лес и Камышинский текстиль – то, что когда-то отложилось у него в голове. Несмотря на это, в глазах старушки он виделся знатоком, экспертом по камню.

– А ты у Емельянова видал как гробничка просела? – неожиданно спросила бабка.

Кирилл нашёл, что ответить:

– Это не к нам, это к установщикам. Они за это отвечают. Мы – производители.

Бабка вполне удовлетворилась ответом.

– Ну ладно, бабуль, мне пора работать. Мне здесь ещё долго ходить. А до темноты надо четыре кладбища успеть объехать.

– Поняла, – сказала жительница Выселок. – Не буду мешать. – Она переставила конец палки, опёрлась на неё и двинулась дальше.

Кирилл начал вспоминать – на ком остановился. Перепись кладбищенского населения продолжилась в спокойном режиме. Он был прав, назвав своё занятие работой, под конец он изрядно выдохся, шатание по кладбищу затрачивало массу энергии.

По возвращению в дом ему пришлось снова растапливать печь, но на этот раз без проблем – в прогретой топке новые дрова загорелись куда быстрее. Голодный Кирилл накрыл себе стол – снова накатили воспоминания о готовке в этом доме полтора года назад.

– Смотри! – крикнул он в пустоту. – Варю себе сам! Видно я недостоин, чтобы ты меня кормил… запечёнными утками… Девушке повезло гораздо больше… за красивые глазки… А я что… Ну погоди! Я тебя выведу на чистую воду. Скоро буду звать тебя по имени – по настоящему имени, а не какое-то там нунэ…

После обеда он приступил к спискам. Исписанные с обеих сторон листы пришлось выдёргивать из блокнота и раскладывать на столе. Затем он выбирал фамилию. Если обнаруживался хотя бы один родственник, эти фамилии обводились ручкой, к ним добавлялись другие.

Под подозрением осталось пятеро: один скончался сорок девять лет назад, другой двадцать три… Стоп. Хотя все эти фамилии были в единственном экземпляре, когда кто скончался не имело никакого значения. Все – мужчины в возрасте от тридцати семи до шестидесяти лет. Так или иначе, все пятеро вполне подходят. Тут без помощи Ивана Ивановича не обойтись. Кирилл приготовил ещё одну бутылку.

Когда жители деревни завершают свои дела и переходят к отдыху: включают телевизоры, ужинают и общаются друг с другом, где-то в восьмом часу, парень постучал в дверь Ивана Ивановича. Пенсионер просиял от счастья, когда увидел, что ему будет с кем коротать сегодняшний вечер. Кирилл вооружился очередной легендой.

– Иван Иваныч, а знаете, почему мне нравятся ваши места?

– Почему?

– Я чувствовал, что у меня жили в вашем селе родственники. – Он расположился за столом, помогая старику сделать нарезку. – Но вся беда в том, что женщины в родне меняют фамилию, и, если ты не знаешь на какую фамилию она поменяла, можно сказать, теряешь связь. Вот я написал пятерых возможных кандидатов, которые под подозрением, что кто-то из них мой кровный родственник. – Кирилл протянул старику список. – У него здесь никого не должно быть. Он зачем-то у вас поселился, но я не знаю зачем. То есть, родился не здесь, а умер здесь.