Призрак пера [litres]

Хоровая тишина Маккьо, Ла Манты и Берганцы оглушительна. Ла Манта не отводит от моего лица глаз, точно попавшая в паутину муха, а затылок буравят взгляды Маккьо и Берганцы. Теперь уж точно все внимание Ла Манты направлено на меня. И я не могу потратить его зря.

– Все подумали, что это просто нервное истощение. Такое случается, когда происходит подобное несчастье. Неожиданно потерять обоих родителей уже тяжело, но так все становится практически невыносимым. Проклятая утечка газа. И уже не имело значения проведенное расследование, подтвердившее, что вашей вины в том не было: вердикт судьи не в силах ни изгнать, ни уничтожить те неотвязные мысли. Все подумали: «Что ж, он не виноват, они официально подтвердили, это просто несчастный случай, так что теперь ему остается только привыкнуть к одиночеству и жить дальше». И все в самом деле поверили, что это просто нервное истощение, правдоподобное и преходящее. – Улыбка выходит горькой. – Вот только не все знают, как отличить нервное истощение от настоящего экзистенциального кризиса. Один из тех мрачных, неожиданно наступающих периодов, когда дело не только в усталости, отсутствии мотивации или в нехватке сил, из-за которых жалеешь, что вообще родился на свет. А в отсутствии ответов. Верно, Джероламо? Ходить в школу становилось все сложнее. Не из-за депрессии, физической невозможности вставать по утрам. Хотя и это, конечно, тоже. Но в особенности потому, что у вас больше не было ответов. Какое может быть желание чему-то научить у человека, полного сомнений, который вдруг посмотрел на то, во что верил всегда, на идеальный порядок вселенной цифр, и больше не смог найти там так необходимую ему уверенность?

Зрачки Бьянки неожиданно расширяются, и я понимаю, что, хотя рука Ла Манты и не шевельнулась, нож уже не касается кожи его жертвы. Может, разница всего в полмиллиметра, но он уже не давит.

– Вы перестали преподавать, и стало только хуже: появилось свободное время, которое нечем занять, где ждет одна лишь пустота и темнота. Но тогда вы хотя бы смогли посвятить себя телом и душой своим поискам. И вы, естественно, начали искать там, где уже искали многие, обоснованно полагая, что для такого всеобщего интереса должен быть повод. Вы обратились к религии.

И подумали, что это может сработать.

На эту мысль вас навела Бьянка. Своими книгами, «Ангельскими хрониками», Бьянка подтолкнула вас к выводу, что где-то ответы точно есть, и не так далеко. Найти утешение в древнем и далеком Боге или в Пресвятой Деве, показывающейся раз в столетие в какой-нибудь плачущей статуе, было бы непросто. Нет, вы не такой: подобные вещи не для вас, вам необходимо было знать совершенно точно, причем немедленно. И ангелы Бьянки были там, щедро раздавая слова любви таким же, как вы, всем людям, напуганным собственным несовершенством и ошибками, которые мы все можем совершить. Поэтому вы погрузились в «Ангельские хроники», прочитав их одну за другой, и стали надеяться, что эти ангелы, общительные и радушные, не только покажут вам путь к искуплению, но, может, однажды и вас самого удостоят своим появлением и успокоят вас, рассказав о ваших близких.

Теперь лезвие определенно не касается шеи Бьянки, а глаза Ла Манты затуманились подступающими слезами. До этой секунды я старалась смотреть прямо на него, замечая движение ножа только боковым зрением. Но сейчас меня действительно интересует только его выражение.

– Ну хорошо, – бормочет он. Медлит. Подбирает слова. И я его не тороплю, тоже молча ожидая. Наконец: – Если думаете одурачить меня этим… – Его глаза молят об утешении, но голос звучит сурово и вызывающе. Будто два разных человека. – Я преподаватель математики, и моя семья погибла в том… том несчастном случае. Ничего такого, что вы, легавые, не могли раскопать в своих чертовых штуковинах, каких-нибудь базах данных или перекрестных опросах. – Чувствую, как Берганца уже открыл рот и раздумывает, стоит ли подтверждать, что на самом деле они с Маккьо секунду назад и понятия об этом не имели. Но Ла Манта прав: я не сказала ничего такого, что нельзя было бы выяснить по официальным источникам (то, что Бетти непонятно чем там занимался вместо порученного расследования, – уже другой разговор). Ла Манта тоже знает, что никакие ангелы для подробного рассказа об этой части его жизни, возможно, с некоторыми выдумками, не нужны. Как я говорила, этот парень не дурак. Может, моя история и заставила Маккьо с Берганцей открыть рты (чувствуется по вибрации за спиной), но с Ла Мантой этого недостаточно.

– Да, в самом деле, я здесь не для того, чтобы рассказывать то, что мы все и так прекрасно знаем, Джероламо, – продолжаю я. – Я здесь, чтобы передать вам кое-что от ангелов, три сообщения.

Ла Манта замолкает. И ждет.