Призрак потерянного озера. Поместье Вэйдов. Госпожа Лант

Ланч в обществе одного мистера Мак–Ларена оказался самой что ни на есть мирной трапезой. Я опасалась, что буду чувствовать себя с ним неловко, но ничего подобного не произошло. Почти все время он рассказывал мне о малоизвестных фактах из жизни Эрика Рыжего, а я только кивала, улыбалась и ела. Только один раз старик, испытующе глядя на меня, спросил, способствовали ли те книги, которые он мне давал, лучшему пониманию древней истории этих мест и более серьезному отношению к предмету с моей стороны. Я горячо – может быть, даже слишком горячо – заверила его, что да, несомненно, и мой ответ его вполне удовлетворил.

Во второй половине дня я напечатала несколько писем – те, которые мистер Мак–Ларен набросал, этим утром. Они тоже были далеки от идеала, но все же эта работа сильно выигрывала по сравнению с перепечатыванием рукописи. Письма в основном касались хозяйственных дел семьи. Было ясно, что старик далеко еще не отошел от дел, по крайней мере не настолько, как меня уверял Бертран.

Я снова осталась одна. Мистер Мак–Ларен исчез куда–то сразу после ланча. Я с надеждой прислушивалась, не раздастся ли шум подъезжающей машины, но ничего такого не было слышно. Да если бы даже кто и вернулся, я могла бы не услышать этого: утром же я не слышала, как они уезжали. Где–то в половине пятого, поняв, что никто не позаботится напоить меня чаем, я сама отправилась на поиски чего–нибудь съедобного. После того как миссис Гаррисон подняла столько шума из–за моей просьбы о ланче, я не решалась позвонить и попросить кого–нибудь из прислуги собрать для меня чай.

Я нерешительно переходила из комнаты в комнату – вдоль всего первого этажа. В одних я уже бывала, другие видела впервые. Все было необычайно тихо и спокойно. Даже мотыльки моли казались неподвижно повисшими в плотном, залитом солнцем воздухе. Насколько я понимала, я была одна на этом этаже. Может быть, даже – одна в целом доме. Но выяснить это было невозможно. Миссис Гаррисон так запугала меня, что к кухне я и близко подойти не решалась. А подняться на второй этаж и продолжить поиски там у меня тоже недостало духу: не хватало еще, чтобы меня застали в чьей–то спальне.

Я уже напечатала все, что должна была напечатать в тот день. Чем же все–таки мне заняться до обеда? Можно было бы посидеть и почитать в библиотеке – если б в ней, конечно, было что читать. Можно пойти к себе и немножко поспать, а можно… Мне вспомнилось, что Эрик не то чтоб очень рассердился, когда вчера его оторвали от работы. Конечно, тогда со мной был его дед. Может быть, одну меня так радушно не встретят. И все же мне почему–то казалось, что Эрик не будет расстроен; если я пойду и постучусь к нему в мастерскую.

Пока я была в доме, у меня не было и тени сомнения, что я смогу отыскать эту его мастерскую. Но как только я вышла, моя уверенность дрогнула. Во–первых, не желая снова проходить через жуткий розовый сад, я вышла из дома через боковую дверь, помещавшуюся в небольшой нише между комнатой с картинами и столовой. Я оказалась в той части сада, где вчера явно не проходила. Чтобы оказаться в розовом саду, надо было обогнуть почти весь дом, продираясь сквозь заросли.

Тогда я вспомнила, что вчера мы с мистером Мак–Лареном пошли в мастерскую Эрика не сразу, а сначала спустились к озеру. Значит, как идти прямо к мастерской, я все равно не знаю. Я готова была уже отбросить всю затею, но тут как раз вспомнила, что, впервые оказавшись в этом доме, я видела старую башню из окна моей комнаты. Если бы я, стоя здесь, смогла определить, какое из окон – мое, это послужило бы точкой отсчета.

Я еще раз прошлась вдоль дома и наконец нашла окно, расположенное на подходящем месте. Пока я все это прикидывала, в другом окне на том же этаже промелькнуло что–то белое. Чье–то лицо? Я вгляделась пристальней, но на меня смотрела только отсвечивающая поверхность стекла. Я немного подождала, надеясь, что, если там кто–то действительно был, он спустится сюда и составит мне компанию. Но никто не спускался. Может быть, этого кого–то мое общество вовсе не привлекает. А может быть, просто кто–то из слуг был там по делу. Или мне вообще показалось, что я кого–то видела.

Если бы у меня, размышляла я, направляясь в заросли, была с собой, скажем, веревка, я могла бы привязать ее к дереву и разматывать постепенно… или, например, камушки – чтобы бросать их на дороге за собой. Тогда можно было бы не тревожиться о том, как вернуться обратно. Хотя на этой тропинке и так полно камней и мои все равно затерялись бы среди них. А за веревку может кто–нибудь зацепиться. Так что всякие тревоги… Что я, в самом деле? Я же отправляюсь не на край света и не собираюсь отходить далеко от дома. Так что тревожиться просто не о чем. И тут, когда дома уже не было видно, тропинка, по которой я шла, не просто разветвилась – она распалась на множество узеньких дорожек, расползавшихся во всех направлениях.