Призрак потерянного озера. Поместье Вэйдов. Госпожа Лант

Ах, до чего же я была наивна! Я даже не спросила, любит ли он меня, я вообще ни о чем его не спрашивала! Меня смущала поспешность Джефа, но я страшилась, что он передумает и заберет свои слова назад. Я старалась убедить себя, что в смутное время обычные церемонии излишни. Какое могут иметь значения условности, говорила я себе, когда Джеф просит моей руки?! Для меня только это последнее и было по–настоящему важным.

Вот так случилось, что час спустя мы стояли перед мировым судьей, которого мы подняли с постели. Свидетелем стала его жена. Пока шли приготовления, она, подбоченясь, смотрела на нас с презрением, смешанным с жалостью. Судья, маленький лысый человек в круглых очках с золотой оправой, принялся, ужасно шепелявя, читать клятву супружеской верности.

— Хранить любовь и преданность… в болезни и в здравии… в нужде и в достатке…

Я жадно ловила каждое слово древнего ритуала, будто впервые постигала их глубинный смысл. Джеф надел на мой палец кольцо, поцеловал меня, и я стала миссис Вейд.

Из старого деревенского отеля в Пеннингтоне, где мы с Джефом остановились в ту ночь, я позвонила матушке, заранее предвкушая, как она, должно быть, обрадуется моему замужеству. Еще бы: невзрачная, застенчивая Нэнси вдруг всем на удивление выскакивает замуж за богатого красавца! Ай да скромница, ай да книжный червь!

Однако матушка, услышав новость, ужасно рассердилась.

— Неужто нельзя было подождать хотя бы несколько дней?! — накинулась она на меня. — Я бы устроила настоящую свадьбу, все честь по чести!

— Джеф должен завтра уезжать в Вест–Коуст, — оправдывалась я.

— По такому случаю он мог бы попросить отпуск! — не унималась матушка. — Что теперь прикажешь говорить моим друзьям? Что подумают соседи?..

— Пусть думают, что хотят! — холодно сказала я.

— Быть может, мы все же успеем справить торжество? У Лонгтона я видела чудесное свадебное платье. Вверху бежевое, с кружевом, а внизу…

— Матушка! — прервала я ее. — Мы уже все решили. Свадьбы не будет.

— Нэнси, послушай, — она понизила голос. — Ведь вы не потому поторопились с женитьбой, что хотели скрыть… Я имею в виду…

— Уверяю вас, матушка, вы ошибаетесь, — устало сказала я.

Ее намек не оскорбил меня. Никому на свете сейчас не удалось бы меня обидеть.

— Мне очень жаль, — произнесла я твердо, — но свадьбы не будет. Утром я заеду за вещами.

— Но, Нэнси…

— Прощайте, матушка.

На следующий день после обеда мы с Джефом уже садились в калифорнийский поезд. В каждом вагоне ехало много военных, и Джеф сразу же встретил приятелей по летной школе. Спустя полчаса после отхода поезда он уже играл в покер, пил пиво и дымил сигарой в купе для курящих. Я не возражала. Мне требовалось побыть одной, чтобы немного прийти в себя, чтобы насладиться своим счастьем, полюбоваться им втайне от всех, как скупец, запершись на ключ, любуется своими сокровищами. Я сидела у окна пульмановского вагона с книгой на коленях, которую я так ни разу и не раскрыла — кажется, это были поэмы Эдны Сент–Винсет Миллер, и смотрела, как проплывают мимо городки и деревеньки Среднего Запада.

За все путешествие я видела Джефа только три или четыре раза. Он целыми днями пропадал в купе для курящих.

— Эти разбойники нагрели меня на две сотни долларов, — бормотал он, когда появлялся в нашем купе. — И разрази меня гром, если я не намерен заполучить их обратно!

Я несколько раз пыталась расспросить Джефа о его семье и о доме, в котором мне скоро предстояло жить, но мало что сумела узнать.

— Обычный старый дом, — неохотно отвечал он на мои вопросы. — Обещаю, тебе в нем понравится. С мамой, я уверен, вы сразу поладите. Она немного не в себе, но очень хорошая, как и миссис Кингсли.

— Кто такая миссис Кингсли?

— Наша экономка. Белла живет в поместье с самого моего рождения, она просто душка!

Мама немного не в себе, миссис Кингсли — душка… Я постаралась вообразить их себе, однако у меня это плохо получалось.

— А кто еще есть из домашних?

— Иногда у нас подолгу гостит дядя Сьюард, они с мамой почти одного возраста.

— А твой отец?

— Он умер, когда мне было три года.

— У тебя есть братья или сестры?

— Только Тони, он на восемь лет старше меня. Признаться, я не видел его целую вечность. Да, у меня еще была сестра, но она умерла до моего рождения.