Призрак Проститутки

— Но в нашем положении это исключено, увы. К тому же потом я, как и остальные миллионы зрителей, перестал смотреть эту программу, узнав, что организаторы подтасовывали результаты. Какой омерзительный пример коррупции, да еще в таком, казалось бы, респектабельном месте. Нет, поступок Чарлза Ван Дорена непростителен.

— Это любопытно, — перебил Гувера президент. — Почему вы его одного вините?

— Потому что у него нет ни малейшего оправдания. Зачем было парню с такими феноменальными способностями впутываться во все эти махинации? Это у представителей этнических меньшинств на все есть готовое оправдание — бедность, но Чарлз Ван Дорен… чем тут-то можно объяснить согласие жульничать и идти на игру, имея все ответы в кармане? Лично я целиком отношу это за счет вседозволенности и распущенности всех этих питомцев «Лиги плюща». — Он отхлебнул из бокала. — Но давайте лучше о приятном. Знаете, три космических витка Джона Гленна меня крепко порадовали. Не сомневаюсь, русские теперь уже почувствовали, что мы дышим им в спину.

— Мне очень приятно услышать такую оценку, — сказал Кеннеди, — ведь иногда кажется, что мы уже уступаем им чуть ли не милю на пятимильной дистанции.

— А я ничуть не сомневаюсь, что мы их нагоним.

Подали первое — перловый суп с овощами. Президент восхитился Уйлтом Чемберленом: невероятный результат — сто очков за одну игру в чемпионате НБА.

— Давно это было? — поинтересовался Гувер.

— Три недели назад. Наверняка вы слышали. Это же поразительное достижение.

— Слышал, разумеется, — промямлил Гувер, — только, знаете ли, этот вид спорта — баскетбол — не вызывает у меня интереса.

— Неужели?

— Скука. Носятся десять верзил по площадке и каждые двадцать четыре секунды подскакивают за мячом.

— М-да, и тут ничего не поделаешь, верно? — произнес Кеннеди.

— Не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

— Меня, к примеру, изумляет то, как цветные спортсмены, похоже, завоевывают ключевые позиции в этом виде спорта, — заметил Кеннеди.

— Вы меня неправильно толкуете, — сказал Гувер, — я ведь не сказал, что за мячом носятся негры-верзилы.

— Не сказали.

— Я готов поддержать все благородные устремления негритянской части нашего населения, но вы первый затронули деликатную тему. Эта среда, похоже, гораздо чаще рождает великих атлетов, нежели выдающихся лидеров.

Подали второе — жаркое по-американски с вареным картофелем и горошком. Когда чернокожий официант вышел из комнаты, Кеннеди сказал:

— Я бы, например, без колебаний назвал Мартина Лютера Кинга выдающимся лидером.

— А я бы нет, — возразил Гувер. — Более того, у меня прорва причин не отзываться о нем положительно.

— Стоит ли так резко, мистер Гувер?

— Я всегда стараюсь обходиться без резкостей, если в этом нет необходимости, господин президент. Мартин Лютер Кинг — самый выдающийся лжец нашего времени, и я могу это доказать. Если вам когда-нибудь вдруг это понадобится, будьте уверены: у меня на него достаточно материала, чтобы он моментально умерил свои возмутительные требования.

— Ясно, — сказал Кеннеди, — значит, вы намерены в скором времени ознакомить меня с содержанием тех самых «особых папок», не так ли, мистер Гувер?

— Собственно, сегодня я здесь потому, — сказал Гувер, — что меня тревожат кое-какие новые поступления.

— Касательно, в частности, чего — не соблаговолите ли уточнить?

— Касательно, в частности, круга общения одного из ваших друзей.

— Кого же именно из моих друзей? — спросил Кеннеди.

— Фрэнка Синатры, например.

— У Фрэнка действительно широкий круг общения.

— Господин президент, это не раздутая газетами сплетня по поводу известного эстрадника, который вынужден пожимать десятки рук в ночных клубах. Речь идет об устойчивой связи с Сэмом Джанканой, одним из столпов мафии. В этом деле замешана и юная дама, услугами которой, похоже, пользовались оба джентльмена, а также — у нас есть веские основания предполагать — и ряд других людей тоже.

Кеннеди молчал.

Молчал и Гувер.

— Кофе? — первым нарушил молчание Кеннеди.

— Не откажусь.

Все тот же негр-официант принес кофе, а когда он вышел, Кеннеди подытожил:

— Значит, вот к чему все сводится. Вы советуете, чтобы мой приятель Фрэнк Синатра держался подальше от Сэма Джанканы.

— Да, — подхватил Гувер, — это обрубит все концы. Хотя одна ниточка остается.

— А именно?

— Ниточка, не более того. Эта юная попрыгунья по имени Модена Мэрфи водит, похоже, самую тесную дружбу с одной из сотрудниц президентского секретариата тут, в Белом доме.

— Невероятно. Я непременно этим займусь. Только я плохо представляю, каким образом вы сумели приложить ухо к нашим проводам.