Призрак Риаведи

Тереза чертыхнулась и виновато покосилась на Ильтена. Но он не услышал: динамик работал негромко.

За прошедшие дни Ильтен окончательно оклемался, и Тереза предложила:

— Рино, пойдешь со мной?

Он замялся. С одной стороны, надо бы проведать Маэдо. С другой же…

— Тереза, я не могу. Мне нельзя появляться в больнице, меня там узнают.

— И уложат обратно? Тебе бы на пользу пошло.

Впрочем, Тереза поняла, о чем беспокоится Ильтен. Идентифицируют личность — и здравствуй, медкомиссия. Что за вилы!

Может, оно и к лучшему, что он с ней не поехал. А то услыхал бы, как доктор называет ее госпожой Маэдо — чего доброго, заработал бы новый сердечный приступ.

Маэдо приходил в себя постепенно, в несколько подходов. Вынырнув из небытия первый раз, мозг быстро решил, что на этом свете как-то неуютно: больно и вообще хреново, — и отключился вновь. Второй проблеск длился дольше, ему запомнился врач, светивший в глаз фонариком и спрашивавший фамилию. Он еще успел подумать: неужели до сих пор не в курсе, высшего командира Маэдо полгорода знает. Сообразил, когда очнулся в третий раз: так доктор проверяет, все ли у него в порядке с самоидентификацией. На сей раз светлый круг сознания был шире, в него вплыла старая женщина, с улыбкой сообщившая:

— К тебе жена приходила, сынок.

Он слегка испугался. О своей женитьбе он ничего не помнил. При этом — даже удивительно — четко помнил все, что предшествовало ранению. Да и не должен был мозг пострадать, его же не в голову ранило. Если только долго пробыл без кислорода…

— Любит тебя, видать, — резюмировала пожилая сиделка. — Каждый день ходит. Красивая и упрямая.

Он наконец догадался, про кого это. Красивая и упрямая — конечно, Тереза. Как ее только пустили в реанимационную палату? Ну да, она же кого угодно достанет…

А потом появилась и она сама. То ли в этот период пребывания в яви, то ли уже в следующий — не до учета. Отодвинув кого-то от двери — не то медбрата, не то врача даже — решительно вошла. Заулыбалась, увидев, что у него открыты глаза, подтащила табурет, села рядом. Без колебаний указала сиделке на дверь, и та, оставив вязание, безропотно удалилась.

— Эрвин, как ты? — Она осторожно погладила его по щеке.

— Офигенно, — хрипло выдавил он. — Видишь же, наслаждаюсь жизнью. Музыка, алкоголь, секс… Не видишь? Ну, стало быть, приснилось.

Тереза облегченно рассмеялась и сделала вывод:

— Язвишь — значит, все хорошо.

— Зачем бабку выгнала? Ни на что интимное я все равно не способен.

— Ты о чем-нибудь другом вообще думаешь? — Она одарила его сердитым взглядом, но тут же смягчилась: бранить раненого — это за гранью. — Эрвин, тебя не спрашивали, с кем ты был в кабаке?

— Меня пока ни о чем не спрашивали. — Хотел покачать головой, но сил не хватило. — Доктора моих коллег и близко не подпустят, пока не будут уверены, что крепко держусь в сознании. Удивительно, что тебе позволили. Ты для этого назвалась моей женой?

— Еще чего не хватало! — Тереза вздернула нос. — Никем я не называлась. Они сами так решили. Вот пускай и пребывают в заблуждении.

Он мысленно хмыкнул.

— Но я не про твоих коллег хотела узнать. — Она вернулась к животрепещущему вопросу. — Они-то уже допросили Рино. Нервы помотали, но этого следовало ожидать. Я про самих докторов. Они знают, что с тобой был Рино? Знают его фамилию?

Маэдо насторожился.

— Почему это важно?

— У него прихватило сердце. Прямо здесь, когда тебя вывезли из операционной. Он все время с тобой был, переживал, ну и допереживался. А ему никак нельзя допускать, чтобы диагноз попал в базу.

— Да, — вспомнил Маэдо, — мы как раз об этом говорили…

— В общем, он удрал из больницы. В одном халате, по пожарной лестнице. — Она невольно улыбнулась, вспомнив бледного героя, вцепившегося в тонкие железные перила дрожащими руками. — Врачи узнали, как его зовут?

— Я его имени не называл, — заверил Маэдо. — И называть не буду. Но раз безопасники допрашивали Ильтена, то, конечно, знают, с кем я выпивал.

— Они расскажут врачам? — Тереза нахмурилась.

— Если врачи обратятся к ним, скрывать уж точно не станут. Но для этого нужны веские поводы. Надеюсь, Ильтен никого тут не убил, сбегая? Не украл больничного имущества?

— Только халат. — Она покраснела. — Надо вернуть?

— Нет! — Тону недостало решительности, сказывалась слабость и боль. — Возвращать его сейчас — лишь привлекать ненужное внимание. Да и не станет руководство больницы поднимать шум из-за застиранной тряпки, побоится позора.

И правда. Над ними же все менты города будут ржать.

— Другое дело, если врачи озаботятся здоровьем пациента. Но это не частная клиника, и твой муж — не денежный клиент, которого грех упускать. Смылся — и ладно, расходов меньше.

Хорошо бы так, подумала Тереза.

— Кстати, — внезапно пришло в голову Маэдо, — если Ильтен ушел в халате, то получается, в больнице осталась его одежда. В ней были какие-нибудь документы?

— Н-нет. — Тереза судорожно попыталась вспомнить. — Никаких, точно. Только расчетная карта… Черт!