Призрак смерти

— Ты займись призраком, а я займусь трупом.

7

Они были женаты уже больше года, и Ева, будучи наблюдательной женщиной, хорошо знала, когда ее слова раздражают Рорка. Было глупо, просто глупо ссориться из-за такой нелепости, как призрак. Тем не менее, Ева ненадолго задумалась, балансируя на краю очередной глупости. Потом она, наконец, решилась.

— Послушай… — начала она. Рорк выпрямился в кресле.

— Я слушаю, — сказал он после затянувшейся паузы.

— Я хочу сказать… вот ведь свинство. Черт!

Она подошла к окну, потом к двери и снова повернулась к Рорку.

Правило их брака — и одно из главных преимуществ — заключалось в том, что она могла сказать ему слова, которые ей трудно было сказать даже самой себе.

— Мне приходится жить со множеством трупов. — Это вызывало у нее гнев и необъяснимую печаль. — Они не всегда уходят после того, как ты закрываешь дело, и вообще не уходят, если в нем остаются неясности и загадки. У меня в голове марширует целая армия мертвецов.

— Ты защищала их, — напомнил он. — Ты выступала на их стороне.

— Да, но это не означает, что они говорят «спасибо, дружище», а потом сматываются в загробный мир.

— Так или иначе, они ушли в загробный мир еще до того, как ты узнала про них.

— Верно. Они мертвы, но у них по-прежнему есть лица, голоса и боль, которую они испытывали, — по крайней мере, все это у меня в голове. Мне не нужно думать о призраках, посылающих вести с того света. Просто это будет перебор, если я стану гадать, парит ли у меня за плечом некий дух, который хочет убедиться, что я хорошо выполняю свою работу.

— Ну ладно.

— И все?

— Дорогая Ева, — сказал Рорк с мягкой настойчивостью, не раз приводившей ее в замешательство в самый неподходящий момент. — Разве мы уже не доказали друг другу, что не обязаны придерживаться одинаковых взглядов по каждому вопросу? И разве наша жизнь не стала бы скучнее, если бы так оно и было?

— Может быть. — Напряжение понемногу оставляло Еву. — Наверное. Я просто не ожидала, что ты так серьезно отнесешься к этому.

— Тогда, пожалуй, мне не стоит тебе говорить, что если я умру первым, то собираюсь возвращаться и любоваться тобой в обнаженном виде так часто, как только смогу.

Как он и ожидал, Ева улыбнулась.

— Тогда я состарюсь и моя грудь обвиснет до талии, — сказала она.

— У тебя маленькая грудь, она не может пасть так низко.

Ева поджала губы и бросила взгляд вниз, словно проверяя его слова.

— Вроде бы ты прав, — признала она. — Итак, мы помирились?

— Может быть, если ты подойдешь ко мне сюда и поцелуешь меня в качестве возмещения за обиду.

Ева закатила глаза.

— Ты что, за все требуешь возмещение? Ничего бесплатно?!

Но все же она обогнула стол и наклонилась, чтобы прикоснуться губами к его губам. В тот момент, когда она это сделала, он с силой притянул ее к себе и усадил на колени. Ева предчувствовала, что это произойдет — она слишком хорошо знала Рорка, — и была не прочь уступить ему.

— Если ты думаешь, что мы будем играть в глупенькую секретаршу и похотливого начальника…

— Очередное оскорбление, — перебил ее Рорк. — И, кроме того, ты напомнила мне, что рано или поздно состаришься. Пока ты молода и полна сил, я должен увидеть тебя обнаженной прямо сейчас.

— Я не собираюсь обнажаться. Эй! Эй!

— Тогда я должен почувствовать тебя обнаженной. — Его руки уже заползли ей под футболку и легли на грудь. — Славные маленькие грудки…

— Вот как? Стоит ли мне говорить то же самое о твоем инструменте?

— Оскорбление за оскорблением! — Рорк со смехом просунул руку ей за спину и привлек к себе. — Ты задолжала мне целую кучу извинений.

— Тогда мне лучше начать прямо сейчас.

После поцелуя Ева перекинула ногу через колено Рорка и оседлала его. Требовалась определенная гибкость и энергия, чтобы принести серьезное извинение прямо в его кресле, но Ева не сомневалась, что справится с этим.

Он заставил ее испытывать самые разные ощущения, но она сама нуждалась в них. Жажда, голод, насмешка, любовь и страсть. Она ощущала пламя его желания и неутоленную жажду, когда его губы терзали ее рот. Ее собственное тело наполнилось таким же пламенем и жаждой, когда он срывал с нее одежду.

Вся его жизнь была в этой странной женщине — не просто в ее гибком соблазнительном теле, но в ее разуме и духе, заключенном в эту форму. Она могла волновать и раздражать, очаровывать и разочаровывать, но все это каким-то образом сочеталось с его внутренним «я» и делало его целостным человеком и сильным мужчиной.

Теперь Ева захватила всего его, прижавшись всем телом, и приняла его в себя с удовлетворенным мурлыканьем. Они слились в единое целое, довели друг друга до исступления, и тихие звуки перешли в рвущийся из горла протяжный стон.

— Надеюсь, теперь мы на равных, — проговорила она, отдышавшись.

— По-моему, я даже задолжал тебе. Какое-то время Ева лежала тихо, прильнув головой к его плечу.

— Пожалуй, призраки не могут трахаться друг с другом в кресле за письменным столом, — пробормотала она.

— Это маловероятно, — согласился с ней Рорк.

— Тяжело быть мертвым.