Призрак улыбки

* * *

Я собиралась жадно перейти к «Главе второй», когда кто-то похлопал меня по плечу. Подняв глаза, я увидела молодую женщину с копной спиралевидных локонов цвета шартреза, с тремя серебряными колечками в каждой брови и в фартучке из серебряной парчи. «Хэлло, меня зовут Китико, — произнесла она певуче. — Пожалуйста, прошу за мной». После часа, проведенного в сибаритской дремоте и отданного мытью шампунем и массажу головы, меня препроводили в кабинет стилиста, где, как доверительно сообщила мне Китико, в дело должен вступить уже Сам Шеф.

Амадео Грегориан оказался живым воплощением стиля: модного облика, стопроцентно вошедшего в кровь и плоть. Пиджак a l`a кимоно цвета зелени артишока (Армани пополам с Дзатоити?) надет поверх черной футболки и черных же мешковатых штанов, блестящие черные волосы небрежно связаны медной проволокой на макушке и образуют узел, напоминающий прическу деклассированного самурая; на каждой детали оттенок неповторимого беззаботного стиля, но все естественно и ничто не утрировано. Я припомнила, что читала, будто бы Амадео наполовину японец, наполовину сицилианец, и такая возможность показалось мне тогда странной, даже шизофренической — как помесь доберман-пинчера с золотистым ретривером. В реальности же скульптурные средиземноморские черты выдали в сочетании с азиатскими генетический результат, лучше которого мне еще видеть не приходилось.

— Приветствую вас, мисс Бранвен, — произнес Амадео, одарив меня очень располагающе-приятной улыбкой. Он свободно говорил по-английски с едва заметным, непонятно откуда идущим акцентом, заставлявшим предположить, что его родной язык — эсперанто или мондолингва, или еще какой-то из «универсальных», которые во всем мире выучили, дай бог, человек десять-пятнадцать. — Бранвен — красивое имя, — добавил он.

В любой другой раз я бы просто сказала «спасибо», но сейчас мною все еще правила разудалая алкогольная легкость, и я оставалась под властью «истины в сакэ».

— На самом деле, — выпалила я, — изначально мне дали совсем другое имя. — И пока Амадео возился с моими мокрыми волосами, поведала ему о событиях, предшествовавших появлению самоизобретенного имени.

В моем свидетельстве о рождении стояло: Бабочка Синей Луны Лафарж. Родители утверждали, что в ночь моего зачатия луна была глубокого и мистического синего цвета, хотя, повзрослев и начав рассуждать цинично, я пришла к заключению, что это была их очередная убогая психоделическая галлюцинация. Что же касается бабочки, то тут речь шла об огромном черном с оранжевым махаоне, случайно залетевшем в продуктовую палатку в тот момент, когда я пулей вылетела в этот мир под аккомпанемент группы «Country Joe & The Fish», горланивших «Не спрашивай — это проклятье нам / Следующая остановка — Вьетнам».

Да, так как же я превратилась из Бабочки Синей Луны в Бранвен Кэбот? Легко. Кэбот — девичья фамилия матери, и я выбрала ее в качестве имени за ощутимый привкус респектабельности. Что до Бранвен, то я нашла это имя в старом справочнике «Список имен, рекомендуемых для жителей Британских островов».

— Мне нравится ваше новое имя, — сказал Амадео, когда я закончила свою исповедь. — Но, должен признаться, старое тоже. Оно поэтично, напоминает индейское.

— Так здесь и зарыта собака! — воскликнула я. — Мой прапрадедушка был солдатом Боска Редондо, и родители думали, что, назвав меня именем, близким именам коренных американцев, изменят то, что они называли жестокой кармой. Но вместо этого только заставили меня понапрасну краснеть.

Увидев, что Амадео засмущался и не знает, как реагировать, я быстро продолжила:

— Не важно, это все в прошлом. А каково происхождение имени Амадео Грегориан?

— Если начистоту, тоже собственное изобретение, — проговорил Амадео, конспиративно понизив звучащий как флейта голос. — Мое настоящее имя Итиро Танака — похоже на отвратительный, бледный, рыхлый и скучный огрызок турнепса, правда? А получил я его потому, что мои родители развелись прежде, чем я родился, и меня взяли к себе японские дедушка с бабушкой. Ну а мне показалось нужным заявить о своей итальянской составляющей, и, конечно, я обожаю Вольфи — ну, Моцарта, так оно и сошлось. Грегориан? Тут я просто решил, что это звучит шикарно: molto elegante.

— Вне всяких сомнений, о-ча-ро-ва-тель-но! — пропела я, и Амадео рассмеялся.

— Кроме того, — добавил он с искренней, озорной улыбкой, — мое новое имя неизмеримо лучше для дела. Кстати о бизнесе, я разговаривал с Кумо Такатори…

Тут на лице у меня, скорее всего, появился вопрос, и Амадео поторопился разъяснить:

— С шофером Эрики.

— Ах да, — откликнулась я, впервые услыхав его имя.

— Он рассказал, — продолжил Амадео, — как вы потрясающе победили всех в этом огромном состязании в храме Змеи…

— Ерунда, — запротестовала я. — Просто совпадение. Или созмеение. — Амадео засмеялся, хотя я как-то не понимала, насколько ему доступны такие тонкости языка.