Призрак Великой Смуты (CИ)

А потом мы отправились в путь на Родину. Я ожидал увидеть по дороге в Петроград охваченные мятежом города и веси, голодных крестьян, останавливающих поезда и грабивших пассажиров. Но, к моему удивлению, ничего похожего на то, о чем писали французские и английские газеты, я в большевистской России не увидел. Жизнь шла своим чередом, народ был более-менее доволен новой властью. Правда, изображения двуглавых орлов сменили красные флаги, а вместо полицейских на перронах железнодорожных станций расхаживали вооруженные патрули с красными повязками на рукавах, которые дотошно проверяли документы у прибывших пассажиров.

По дороге я о многом переговорил с Ниной Викторовной. Она удивила меня своими познаниями как в области внешней политики, так и в знании литературы. Причем, многие из тех стихов, которые я от нее услышал, оказались мне совершенно незнакомыми. Они были о жизни, о любви, о долге человека перед Родиной.

Особенно мне запомнилось стихотворение о старом поручике, который отказался сдать врагу обороняемую им крепость. Нина Викторовна с выражением читала:

Что защищать? Заржавленные пушки,

Две улицы то в лужах, то в пыли,

Косые гарнизонные избушки,

Клочок не нужной никому земли?

Но все-таки ведь что-то есть такое,

Что жаль отдать британцу с корабля?

Он горсточку земли растер рукою:

Забытая, а все-таки земля.

Дырявые, обветренные флаги

Над крышами шумят среди ветвей…

"Нет, я не подпишу твоей бумаги,

Так и скажи Виктории своей!"

Потом, когда вражеский штурм был отбит, поручика с почетом отправили в отставку. Он же:

Он все ходил по крепости, бедняга,

Все медлил лезть на сходни корабля.

Холодная казенная бумага,

Нелепая любимая земля…* 

(*Константин Симонов «Поручик»)

– Нина, Викторовна! – вскричал я, – ради Бога, скажите, кто написал эти замечательные стихи?

Полковник Антонова загадочно – как замечательно это у нее получается! – усмехнулась, и посмотрела на меня.

– Николай, – сказала она, – вы его не знаете. Но это не столь важно. Важно же другое – военный человек должен защищать свою Родину в любой ситуации, даже когда для некоторых она «не нужная никому земля». Вот и вы, Николай, скоро отправитесь в трудную экспедицию, чтобы земли на окраине России остались русскими.

Как я понял, речь шла о том опасном и трудном путешествии, о котором мне говорил граф Игнатьев во время нашего свидания в Женеве.

И вот я в Дербенте, древнем городе, помнившем древних персов, скифов и легионы Помпея и Лукулла. Мы с великим князем Михаилом Александровичем беседуем в крепости Нарын-кала, возвышающейся над узенькими улочками Старого города. Перед нами древнее Каспийское море и стоящие у причалов пароходы. Конно-механизированная бригада Красной гвардии, готовилась к походу в Южную Персию на помощь корпусу генерала от кавалерии Николая Николаевича Баратова. Перевезя морем личный состав и технику в порт Энзели, бригада генерал-лейтенанта Романова начнет свое движение к Ханекин, где находился штаб корпуса Баратова.

– Ваше императорское высочество, – обратился я к великому князю, – скажите мне, только честно, вы служите большевикам потому, что они держат в заложниках вашу семью?

Великий князь с улыбкой посмотрел на меня, как взрослые смотрят на несмышленых детишек.

– Что вы, господин прапорщик, – снисходительно сказал он, – просто однажды я заглянул в бездну, в которую катилась Россия, и ужаснулся. А когда понял, что остановить нашу страну на краю этой бездны могут только большевики и их вождь Сталин, то именно тогда я и сделал свой выбор. И прошу вас, не называйте меня больше «вашим императорским высочеством». Титул без реального его наполнения выглядит насмешкой и издевательством. Я для вас – «товарищ командир», ну, или на худой конец, «господин генерал-лейтенант». Хотя и слово «господин» не стоит употреблять всуе. Да и столь ли это важно? Помните, как у Шекспира: «Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет».

Я был немного ошарашен этими словами бывшего великого князя. Но то, что мне довелось увидеть во время моего путешествия из Петрограда в Дербент, послужили наглядным подтверждением того, что мне только что сказал генерал-лейтенант Романов.

– Эх, Николай Степанович, – мой собеседник посмотрел на меня и улыбнулся, – если бы вы только знали – какое великое будущее ждет Россию! И то, что мы с вами будем хоть немного причастны к этому, должно нас всемерно радовать. А вы еще потом сможете написать о нашем походе какие-нибудь замечательные стихи, увековечив наш подвиг для грядущих поколений.