Призрак Великой Смуты

За это время численность бакинской Красной гвардии выросла с пятисот штыков первоначального состава до десятитысячного прекрасно обученного, вооруженного и дисциплинированного корпуса, а также такого же количества находящегося в резерве и живущего по домам милиционного ополчения. Усиливали их десяток построенных тут же в Баку бронепоездов и бронелетучек, что по меркам того времени было внушительной силой.

Создан бакинский корпус Красной гвардии был по принципу «я его слепила из того, что было». Кто только ни записался в его ряды: матросы Каспийской флотилии и солдаты разложенных агитацией царских полков, рабочие нефтепромыслов и молодежь всех национальностей, горящая огнем идеи, бывшие офицеры, бежавшие с фронта от солдатского произвола времен керенщины и прослышавшие о том, что новая власть наводит порядок железной рукой. Кто-то приходил и оставался, вливаясь в ряды Красной гвардии, кого-то с позором изгоняли, кое-кого пришлось расстрелять прямо перед строем за пьянство, дебоши, неподчинение приказам, грабежи, мародерство и насилие.

Но слеплен этот красный легион был добротно, несмотря на не вполне годный для того материал. Его батальоны уже несколько раз били войска буржуазного мусаватистского правительства, засевшего в Елизаветполе. Командующий бакинской Красной гвардией Рагуленко пользовался непререкаемым авторитетом как у своих бойцов, так и у местного населения, причем и у армян, и у азербайджанцев. Пользуясь этим авторитетом, Рагуленко при полном одобрении центра сначала повывел в Баку кадетов, октябристов, правых эсеров, меньшевиков и тех же засевших в бакинском Совете мусаватистов, которые с чего-то вдруг возомнили, что они «левые», а потому имеют право на свою долю советской власти.

Потом очередь дошла и до дашнаков, вооруженные отряды которых были разоружены в ночь на 21 марта 1918 года, после получения информации о готовящихся провокациях против местного мусульманского населения. Замысел у вождей дашнаков был прост, как мычание: сперва спровоцировать армяно-азербайджанскую резню, а затем, для обеспечения безопасности мирного населения, пригласить в Баку британский экспедиционный корпус генерала Денстервиля, находившегося в персидском порту Энзели. Но утром двадцать первого числа дашнаки были разоружены, а вечером Баку облетела новость о разгроме турецких войск на Кавказском фронте, военном перевороте в Стамбуле и выходе Оттоманской империи из войны с Советской Россией, которая теперь могла беспрепятственно укрепляться на Кавказе.

Тихая паника, охватившая все антибольшевистские и антисталинские силы в Баку, к двадцать четвертому числу, когда в город вошла следовавшая в Персию бригада Красной гвардии Михаила Романова, закончилась повальным бегством. Вместо того чтобы пригласить к себе британцев, несостоявшиеся вожди контрреволюционного переворота сами сбежали к ним под крылышко.

25 марта началось планомерное наступление частей Красной гвардии в Закавказье. Бригада Михаила Романова поначалу наступала на Зубовку[6], а потом на Ленкорань. Одновременно бакинская бригада Рагуленко нанесла удар на Шемахы – Гейчай – Елизаветполь и к 5 апреля, после десяти дней боев, овладела городом, после чего товарищ Киров объявил о ликвидации незаконного буржуазного правительства Азербайджанской республики. Одновременно встречный удар от Тифлиса на Елизаветполь осуществила офицерская бригада полковника Дроздовского, своей брутальностью успевшего привести в состояние шока всю русофобскую интеллигенцию города Тифлиса.

Происходи дело в другой реальности, после разгрома мусаватистского правительства наступила бы неизбежная кровавая схватка между победителями. Но тут все было совершенно по-иному. Установив сквозное движение по Закавказской железной дороге, бригада Дроздовского стала грузиться в эшелоны, чтобы отбыть в район Ленкорани на помощь генерал-лейтенанту Михаилу Романову. Пора уже было попросить засидевшихся англичан из Энзели, да и из самой Персии тоже.

Равновесие сместилось в пользу большевиков-сталинцев, и в Закавказье на какое-то время установилось затишье, время от времени прерываемое недовольным ворчанием бывших «борцов за свободу» и сообщениями о действиях средних и мелких банд. Никаких крупных выступлений пока не предвиделось, потому что корпус Красной гвардии с Бережным и Фрунзе во главе все еще оставался на Кавказском фронте. А это сила, способная разом подавить любой мятеж, не оставив после себя камня на камне. Тифлису, например, и одной дроздовской бригады хватило с лихвой. Направление, в котором этот корпус Красной гвардии выступит после того, как с Турцией будет заключен мир, пока оставалось тайной. Но никто из недругов Советской России не пожелал бы оказаться на его пути.