Призрак замка Сирвуаз

Под очаровательную старинную музыку собравшиеся протанцевали несколько па, преисполненных грациозности и торжественности. Когда же пробило полночь, и герцог исчерпал все свои хореографические познания, он решил все же дождаться г-на де Рокруа, в связи с чем, чтобы убить время, с потрясающим воодушевлением принялся рассказывать нам забавные истории о находившихся в зале доспехах и их покойных владельцах. Наш Карл V поведал нам о любовных похождениях адмирала Бонниве, приключениях де ла Тремуя, небольшой интрижке Байяра в Брешии, после чего вдруг, увлеченный уж и не знаю каким демоном буффонады, подошел к конной фигуре короля Франции и совершенно неожиданно заговорил с ней на старофранцузском. Этот его сверкавший остроумием, блиставший эрудицией монолог имел успех долго готовившейся интермедии. Тем не менее я знал, что все это — не более чем экспромт, и с тревогой отмечал то ненормальное возбуждение, которое обычно проистекает из боязни увидеть, как праздность сменяется скукой.

Я даже не попытался вмешаться. Аплодисменты заряжали импровизатора все новой и новой пылкостью, и, рисуясь, он говорил доспехам Франциска I:

— О любезный король, мой славный кузен, знал бы ты, как зело я сожалею, что вынужден — увы! — держать тебя здесь в заточении, тебя, который так любил кутежи и пирушки! Тебя, который столь часто находил усладу в танцах и прочих жеманствах! Твое августейшее величество, чей громкий смех походил на смех Гаргантюа…

Герцог де Кастьевр резко умолк. Толпившиеся вокруг него гости инстинктивно, в суматошном порыве, отпрянули. Случилось нечто необычайное. Доспехи, к которым были обращены эти слова, вдруг вскинули пику и, подняв обе руки, разразились немым смехом. За прорезью в шлеме угадывалась насмешливая улыбка. Грозный всадник вдруг весь заходил ходуном, ужасно бряцая железом в этой своей молчаливой веселости.

Грузно, будто Командор, оживленный не для каменного пира, но для стального бала, он спешился.

Г-н де Кастьевр сделался белее савана. Его лицо перепугало нескольких женщин, вследствие чего очевидность фарса и не превалировала тотчас же над всем прочим. Несмотря ни на что, раздались возгласы мнимого ужаса, приглушенные крики «Браво!», и вскоре весь этот гул удовлетворения перерос в самую одобрительную овацию, ставшую ответом на безмолвное приветствие незнакомца.

— Эвирадн![1] — бросил чей-то смеющийся голос.

— Какие же мы глупцы! — воскликнула г-жа де Суси. — Да это же господин де Рокруа!

Естественно, черт возьми! Он ведь обещал быть Франциском I, но ничего более!

Карл V подошел к Генриху VIII. Я услышал, как тучный капитан кирасиров ответил герцогу:

— Ха! Да этот безумец способен и не на такое! Известный весельчак, скажу я вам! Меня как-то раз из-за его шуточек на губу посадили! Тот еще оригинал! Но шику у него хватает! Вы только взгляните!

Г-жа де Суси, любовно повиснув на руке своего жениха, начала ему подыгрывать, называя «сиром» и представляя ему дам и их спутников. Они переходили от одной пары к другой. Ах! До чего она была прекрасна, эта малютка герцогиня д’Этамп — гибкая, миловидная, такая легкая в движениях, вся в кружевах и шелках — рядом с этим ригидным, суровым и холодным великаном! Ах! Как она была горда своим кавалером, который любезно отвешивал поклоны направо и налево, ничуть не беспокоясь о мече, который бил по набедреннику!

Возобновились танцы. Г-н де Рокруа двигался в них с поразительной — учитывая вес его облачения — легкостью.

Добросовестно играя свою роль до конца, он по-прежнему не говорил ни слова, чтобы попытаться продлить тайну, которой теперь уже прониклись все до единого. Он молчал, но его украшенный геральдическими лилиями шлем был виден, над головами, из любой точки зала; и все так же обнимаемый г-жой де Суси, будто бронзовый атлант, обвитый жимолостью, гигантский танцор вел бал.

Я же не отводил взора от г-на де Кастьевра. И не без причины. Лицо его, как и несколькими минутами ранее, было зеленым от невыразимого ужаса, под бегающими глазами образовались мешки и розоватые пятна. Он меня пугал.

— Диана совсем уж разошлась, — сказал он мне с растерянным видом.

Действительно, герцогиня д’Этамп, казалось, совершенно забыла о светских манерах. Король, ее милый друг, вел себя с ней, как ему заблагорассудится. Г-н де Рокруа слишком уж буквально следовал рассказу старых летописцев; он пытался быть Франциском I вплоть до непринужденности последнего; фактически он мог бы и избавить г-жу де Суси от некоторых крайне восхитительных, но чрезмерно нежных поз. Молодая женщина, подчиняясь ему, ни в чем не противилась его прихотям. Г-жа де Кастьевр попыталась напомнить ей о необходимости соблюдать приличия. Вместо ответа пара слилась в объятии еще более страстном. Герцогиня вернулась к нам.

— Прошу вас, — сказала она мужу, — поговорите с Морисом! Пусть прекратит! Даже не представляю, какая муха его укусила… Но что это с вами? Что-то не так?