Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого

Пройдя в полной темноте и безлюдье мимо своей второй школы, в которой учился до девятого класса, Максим невидимо просочился на собственный огород в месте, где не было сплошного забора, железную часть которого добрые люди давно сдали в металлолом. Историку сопутствовала удача. Белополье, как и Збараж, отсыпалось перед бывшим Международным женским днем, и даже местные брехливые псы, привычно нализавшись самогона, горевшего в родном городе синим пламенем, ни разу не залаяли. В сказки, что беспородные собаки не выносят алкоголь, Максим не верил давно. Уже автоматически передвигая ноги, он вспомнил, как в голодные девяностые годы проспорил белопольскому родственнику, что его собака ни за что не будет есть помидоры. Еще как слопала, без хлеба и мяса, и попросила добавки.

Дойдя без шума до посаженного им и дедом сада, Максим добрался до усадебного двора, где в старом доме спал кто-то из его родни, оберегая здание от грабежа. Открыв деревянную калитку на цепочке, историк вошел в открытый своим ключом массивный кирпичный сарай. Много лет назад он с помощью деда устроил в нем надежный подвал, не боящийся даже пожара, о котором кроме бабушки и родителей никто не знал, и попасть в него мог только знающий секреты входа человек.

Проделав то, что нужно, Максим сквозь оба люка спустился по железной лестнице вниз на бетонный пол, очень аккуратно поставил на огромный пень-стол в центре рюкзак с драгоценным ларцом и положил его в брезентовый мешок, не затягивая горловину до конца. Убедившись, что драгоценность не свалится на пол даже при землетрясении, которых, как и наводнений, в Белополье сроду не было, Максим взял из небольшой винотеки бутылочку самодельного домашнего вишневого вина без спирта и сахара и, помня о второй его бутылочке с мороком в сумке, поднялся в сарай, проделал то, что нужно, и невидимым покинул помогавшее ему родовое гнездо.

Никем не замеченный, по пустой улице Максим на первой рейсовой двойке доехал восемь километров до Ворожбы, где через несколько минут сел на проходящий поезд до Киева. Отдав билет проводнице и попросив принести чаю и печенья, историк положил под свою плацкартную лавку сумку с опасным грузом растительного происхождения и куртку с личными документами и частью денег.

Дождавшись чая и печенья, историк выпил собственной вишневки, закусил ее сохранившимся до самого нужного момента настоящим горьким шоколадом и позволил, наконец, себе провалиться в сон, полностью исчерпав физические и нравственные силы и отметив, что часы показывали ровно семь утра с минутами. Поезд приходил в Великий город в час дня. Ворожили Максиму в эту праздничную ночь конотопские ведьмы или нет, но ни в Збараже, ни в Белополье с вечера 7 марта до утра 8 марта его в секретных местах не видел никто.

Историк спал, и ему снилась бутылка с мороком, лежавшая под ним в дорожной сумке. Во сне он был почему-то абсолютно уверен в том, что ему придется ее использовать, и произойдет это совсем скоро.

Проснувшись еще до полудня, не восстановившийся, а только чуть отдохнувший от этих сумасшедших суток, Максим попытался привести себя в порядок, что у него получилось не очень, сел на своем месте у окна и молча поздравил всех своих родных по телефону с праздником, опрометчиво пообещав вернуться домой в Москву через несколько дней. Историк стал не спеша думать о том, что будет делать в Киеве.

Максим понимал, почему Олекса Дружченко, дослужившийся, как и его отец, в кавалерии до чина секунд-майора и участвовавший со своим егерским полком в событиях по разделу Речи Посполитой в 1772 году между его инициатором Пруссией, Австрией и Россией, так и не вынес на свет божий сокровища Збаражского замка. Прорваться с тайнами Украины к Екатерине Великой он не сумел или не захотел, а больше разговаривать о судьбах его родины во второй половине XVIII века было не с кем, включая и последнего гетмана Кирилла Разумовского, который и сам, впрочем, хорошо понимая историческую обстановку, отрекся от булавы.

Максим еще раз продумал свои действия в Великом городе, внес необходимые корректировки и решил в праздничный день ограничиться посещением театра и восстановить свои силы, перенеся все на утро 9 марта, хотя день после праздничной гульни тоже не очень располагал для серьезных дел. Ларец не должен долго оставаться без присмотра, а значит, драгоценные бумаги без него и не останутся, вот и все. Внезапно Максим вдруг отчетливо вспомнил свой ночной сон в поезде, в котором он бутылкой с мороком отбивался от многочисленных врагов без лиц, молча и страшно тянувших свои узловатые руки-корни к ларцу с документами и золоту. С трудом вынырнув из нахлынувших образов, историк отчетливо понял, что еще ничего не кончилось, и впереди его ждут непростые часы и дни, к которым он должен быть полностью готов. Не для того веками боролись украинские герои за свою отчизну, чтобы все закончилось крахом и прахом по его вине!