Призраки бизонов. Американские писатели о Дальнем Западе

Я нащупал фляжку и сделал два хороших глотка. Гадость была порядочная, одно слово — производство Кэнби, зато во рту стало горячо, а в желудке тепло. Меня как следует передернуло, а потом жар осел в животе и начал распространяться по всему телу, как огонь, перебегающий по низкой траве. Я постоял с минуту, чтобы дать ему разойтись, затем хлебнул еще, закупорил фляжку, опять привязал ее к седлу и стал свертывать сигарету. Протянул Спарксу табак и бумагу, но он, ко всему, оказывается, еще и не курил. Я повернулся спиной к поляне, чтобы заслонить пламя спички, однако, два или три сердитых голоса тихонько прикрикнули на меня. Все-таки я спичку не загасил, пока не раскурилась сигарета. Приятно было затянуться дымком на морозе, да еще после виски.

Я услышал, как кто-то, ведущий в поводу лошадь, остановился справа от меня.

— Болван проклятый, — сказал он тихо, неприязненным голосом, — выдать нас хочешь?

Мне показалось, что это Уайндер. Я и сам знал, что неправ, отчего еще больше обозлился.

— Кому выдать? — спросил я его громко. — Вам, ребята, просто послышалось что-то, — сказал я им все так же, не понижая голоса. — Давайте-ка двигаться дальше, пока окончательно не закоченели. Или, может, погоня отменяется?

Я услышал, как он взвел курок. От этого звука я быстро пришел в себя. Сигареты изо рта я не выпустил, но больше уже не затягивался и выхватил свой револьвер.

— А, ну, брось сигарету! — приказал он. — Или я тебя пристрелю. Ты с самого начала дрейфил, Крофт. — Вероятно, он меня разглядел, когда я закуривал.

— Только попробуй. За каждую дыру две получишь. Кто на муле разъезжает, при дневном свете по сараю промахнется, где уж ему в человека впотьмах попасть.

Однако, я струхнул. Я-то знал его нрав, а стоял он не более чем в пяти шагах от меня. К тому же во время разговора сигарета у меня во рту то и дело вспыхивала, хоть я и старался говорить, не шевеля губами. Он будет знать, куда метить. Я представлял собой отличную мишень. Когда он не ответил, у меня по спине пробежали мурашки. Думал я, холодней быть мне уже не может, но оказалось, что может. Однако, после его слов сигарету потушить я тоже не мог. Захотелось присесть на корточки, но и это мало бы помогло при наличии сигареты. Оставалось только не двигаться и ждать, пока на сигарете нарастет пепел.

Услышав у себя за спиной голос Спаркса, я вздрогнул от неожиданности, но тут же вздохнул с облегчением. Мои мысли были сосредоточены на поисках выхода из создавшегося положения, а от его голоса я очнулся, хотя больше уже не шевелился и по сторонам не смотрел.

— Похоже, вам многих пристрелить придется, мистер Бартлет, — сказал Спаркс.

Значит, по его мнению, это Бартлет. От этой мысли на душе у меня стало много легче. Я повел взглядом по опушке и понял, что имел в виду Спаркс. Человек шесть пытались закурить. Вернее всего, и они истомились ожиданием. Ближе к нам был Амиго. Он защищал спичку от ветра обеими руками, и на миг, прежде чем он успел загасить ее и глубоко затянуться, ярко вспыхнув сигаретой, я увидел его смуглое, лоснящееся жиром лицо.

— Идиоты несчастные, — сказал человек, Бартлет то был или кто другой. Затем я услышал, как он отпустил затвор и удалился, по-прежнему ведя лошадь под уздцы.

— Пошли, — сказал я Спарксу. Другие тени тоже протянулись понемножку к середине поляны.

Непроглядная темень стояла и там. Падающий снег виден не был, он лишь ощущался. Я все время забывал о нем, и каждая снежинка была неприятной неожиданностью. Удавалось разглядеть некоторые движущиеся тени только когда они оказывались на фоне сугроба, но ничего больше, разве какая-нибудь из светящихся точек рассыпалась вдруг снопом искр, когда курящий поворачивался лицом к ветру.

В общей толчее кто-то — скорей всего Мэйпс — сказал:

— Пожалуй, ребята, нам просто послышалось.

— Ничего подобного, я своими ушами слышал, — ответил ему голос — уже точно Уайндера, — и у меня мелькнула мысль, что, наверное, тогда под деревьями был все-таки Уайндер.

— Да пропади оно пропадом, — сказал кто-то. — Где это видано, в эдакую темень на такое дело пускаться! — Голос был тревожный от бесплодного ожидания.

— И то, — поддержал кто-то.

— К утру снега фута на три наметет, — сказал первый. Со всех сторон согласно загомонили. И верно, после тщетных попыток разглядеть, что делается на поляне, затея не могла не казаться идиотской. Кроме того, зима, завернувшая не ко времени, угнетает людей не меньше, чем животных. Привыкает человек к солнышку и к подвижности, а отнимут у него это, ему и хочется поскорее в свою нору заползти.

Заговорил Тетли. Уж его-то голос можно было узнать.

Вечная надменная ухмылка так и сквозила в каждом слове:

— Дело обстоит так: сейчас или никогда. Старица меньше чем в миле отсюда.

— Ну, так поехали, — сказала Мамаша с готовностью. — Что же вы, ребята? — обратилась она к нам. — Нас же засмеют, если мы домой повернем из-за маленького снежка, да еще выяснится, что были в двух шагах от тех, за кем гнались!