Призраки больше не молчат

Пойти против Генри означало уйти из школы. А значит, вернуться в Глушь и выживать. Конечно, самая ягодная и грибная пора не прошла, а у нас появились деньги — мы получили неплохую компенсацию за нападение в парке, да и стипендия поднакопилась, на зиму хватит. Но что делать дальше? От браслетов контрактников никто не избавит, и получится ли найти работу в Глуши — неизвестно.

— Хватит курить! — не сдержался Дин. Из нас троих он всегда был самым нетерпеливым. — Ты ведь не оставишь всё как есть?

— Я же сказал, нет, — твердо повторил Рой и потушил сигарету. — Генри сам утверждал, десятка — это семья. Если Фред к утру не вернется, пойдем искать. Но не ночью. От того, что нас сожрут духи, легче никому не станет.

Он красноречиво посмотрел на улицу. За окном сгущались сумерки, и идти в город сейчас было чистым самоубийством.

— Значит, уходим на рассвете, — подвел итог Дин.

— Да. Напиши записку остальным. Думаю, не мы одни волнуемся за Фреда. Да и нас хватятся, — напомнил Рой и повернулся ко мне. — Мэгги, наши вещи тоже подготовь. Но много не бери, неизвестно, как обернется дело.

С этим не поспорить, с баулами за плечами по чужим домам не побегаешь.

Арчи шестым чувством узнал, что его покидают, и устроил целый концерт: ночь напролет то заунывно мяукал, то ластился и забирался на руки, то обиженно сидел у самых дверей, словно собирался уйти с нами. Мне и самой не хотелось спускать его с рук: негромкое мурлыканье хотя бы немного отвлекало от мыслей о предстоящей вылазке. Спускаться к себе в комнату я тоже не стала, прикорнула на диване.

С первыми лучами солнца, продремав от силы пару часов, мы собрались, вышли из комнаты и постучали в соседнюю дверь. Фред не открыл, и ждать дольше мы не стали.

— Жалеешь? — Рой заметил мой брошенный украдкой взгляд.

Школа и общежитие с ее привычным распорядком остались позади: проштрафившиеся рекруты, позевывая, бежали в сторону стадиона, а немногочисленный персонал шел на работу. Мне нравилась школа, не хотелось с ней расставаться. Учиться здесь было непросто, зато интересно. И у меня появились друзья.

— Есть немного, — не стала отпираться я — и отвернулась. У нас были дела поважнее, чем ностальгия.

* * *

Красная Яма — район, в который мы планировали наведаться, можно было смело называть филиалом Глуши. В нем собиралось самое отребье: воры, контрабандисты, работорговцы. Там же находился Кирпич — бар и чёрный рынок, где можно было приобрести за деньги всё что угодно, начиная от наркотиков и заканчивая оружием. А еще купить информацию. Если где и знали, куда подевался наш командир, то здесь. В Яме активная жизнь начиналась после полуночи и бурлила до рассвета. Утром местные отсыпались. Даже псы не вылезали из подворотен, лениво и издалека облаивая редких прохожих.

Воняющий нечистотами переулок вывел нас к низенькой металлической двери со стёртой вывеской наверху. Прочитать её было невозможно. «Под мухой», «Стрелка», «Бункер» — Кирпич называли по-разному. Впрочем, мы были здесь не первый раз, чтобы бесцельно гадать.

Дверь противно заскрипела, привлекая внимание немногочисленных посетителей, тех, кто мог отреагировать на шум. Двое парней спали, уткнувшись лицом в немытые столы, и их храп смешивался с монотонным жужжанием помойных мух и дребезжанием старой пластинки в граммофоне, призванном изображать музыку. Как по мне, мухи жужжали мелодичнее.

— О, детки Глуши пожаловали! Валите-ка отсюда пока целы.

Бугай, сидящий за барной стойкой, залпом допил стакан с мутноватой жидкостью и пустил пустую посудину прямо в руки пузатому бармену. Тот неторопливо вытянул из-под стола такую же пузатую, как он сам, бутылку, налил добавки и отправил стакан обратно.

— Не кипиши, Стоун, у нас ограничения на вход нет. Только на выход, — хохотнул бармен и с прищуром посмотрел на Роя. Я плотнее надвинула капюшон толстовки и опустила голову, надеясь, что меня не вспомнят и не узнают. — Давненько не виделись, Грейс. Слышал, ты ушёл в ловцы?

— Как ушёл, так и вышел.

Рой передернул плечами и присел на высокий стул, игнорируя буравящего спину бугая. Дашь слабину, и из бара вышибут в мгновение ока. Об этом мы тоже знали.

— Зачем пришел? Ловцов тут не любят. Пускай и бывших.

— Мы ищем одного человека. — Рой не стал ходить вокруг да около и положил на стойку фотографию, позаимствованную из комнаты Фреда. — Его.

— У нас много кто бывает. Всех не припомню, — даже не взглянул на фотографию бармен.

— А если я освежу память? — Рой оставил на стойке купюру. С расценками он был знаком.

Бармен довольно смахнул деньги.

— Кажется, припоминаю, — взяв фотографию, ответил он. — Вчера заходил к нам в полдень.

— Один?

— Один. Сначала тихо сидел, сок цедил, как вы, детишки, любите. А потом к нему прицепился Рябчик. В общем, повздорили они знатно, посуду переколотили, пришлось объяснить, что это не по понятиям. Но этот ваш молодцом держался, не жаловался, когда его мордой по полу возили. А куда дальше пошел, я не знаю.

— Он ничего не спрашивал? — встрял молчавший до этого Дин.

— Узнавал, как добраться до Плотины. А что, он вам должен?