Призраки Черного леса

— И-г-го! — буркнул мне Гневко. Дескать, кобылка от него никуда не денется и далеко не уйдет. Так что чего напрягаться?

Я был согласен с жеребцом. Главное, чтобы старики друг друга не убили. Но не должны. Томас, возможно, и зарубил бы обидчика, если бы догнал, но не догонит. Не потянет кургузый мерин против горячей кобылки.

Компания у меня подобралась — конюх и конокрад! Я сам виноват, что разбередил в Томасе старую обиду, но откровенно — сделал это нарочно. Пусть лучше спутники свои претензии друг другу сразу выскажут, побегают немножечко, устанут и успокоятся.

И действительно, скоро цыган и конюх сбавили скорость. Верно, догадались, что не стоит раньше времени морить коней, и мы с гнедым, не особо напрягаясь, догнали стариков. Когда гнедой поравнялся с мерином, я снял баклагу и протянул ее запыхавшемуся конюху. Прежде чем отдать, сказал:

— Топором не размахивай. Будешь махать от всей дури — мерину уши отрубишь.

— Да я это… — засмущался старик, пряча топор за пояс и принимая трясущимися руками посудину с водой.

«А ведь мое упущение! — посетовал я. — Не проверил, как старый хрыч топор повезет. Надо было проследить, чтобы чехол сшил!»

Вздохнув, как бывалый солдат при виде бестолкового новобранца, принял обратно баклагу. Забавно, но за все время пребывания в Силингии сам ни разу не пользовался флягой, зато не раз давал ее другим.

— И чего ты на цыгана накинулся? — поинтересовался я, когда Томас немного успокоился.

— Вспомнил я, — обреченно махнул рукой старый конюх. — Гадалку старую вспомнил. А только сейчас дошло, что не баба это была старая, а он сам, собственной персоной. Платок напялил, бабье платье надел, гадалкой прикинулся. Как же я его сразу-то не узнал?

— Э, гаджо, чего ты ерунду мелешь, какое платье?! — выкрикнул Зарко, подскочивший к нам откуда-то сбоку, пристраиваясь так, чтобы я закрывал его от старика.

Но оправдывался цыган неубедительно, со смешком и гримасками. И захочешь поверить, да не поверишь.

Пожалуй, не нужно иметь великого ума, чтобы сложить один и один. С таким действием даже я справлюсь.

— Не иначе, встретил наш Томас гадалку, а та ему хахаля в постели Курдулы напророчила, — предположил я.

— Вот-вот, — подтвердил конюх. — Прямо в усадьбу пришла, зараза такая. Говорит — позолоти ручку, красивый, тебе правду скажу! Ну, дал я ей полукрейцер, а она говорит — мол, сегодня ночью, красивый мой, как петух пропоет, беспокойся. Мол, попользуются твоей главной ценностью! Так я, как дурак, всю ночь с топором вокруг дома ходил, хахаля караулил. А наутро лучшей кобылы нет! Узнал я его. Не цыганка это была, а конокрад переодетый. Вон он, зубы скалит! А сам, подлец, в бабьем платье ходил!

— Эх, старик, так в чем тут моя вина? — хохотнул цыган. — Драбовкиня правду сказала — бойся за свою главную ценность. Она же не сказала, какую ценность? Сам должен решать, что дороже. Да и не в платье я был, а в шали. Не наденет рома бабью одежду.

Видя, что Томас снова начинает закипать, я решил вмешаться:

— Кобылу белую ты обратно не вернешь. Померла она давным-давно, даже костей не сыщешь. Зато узнал, что Курдулу оговорили, а это дорогого стоит. Сколько лет-то прошло с тех пор?

Томас не ответил, только сурово запыхтел в бороду, как рассерженный ежик, и я перевел взгляд на Зарко.

— Да разве я все упомню? — усмехнулся цыган. — Может, сорок, может, и все пятьдесят. Кобыл с жеребцами помню. Разбуди ночью — скажу, как воровал, кому продал! А время — зачем мне его считать? Цыгане свои годы не считают.

— Пятьдесят с лишним лет минуло, — неожиданно сказал Томас. — Даже точнее скажу — пятьдесят два. Мы с Курдулой три года уж как женаты были.

— Получается, пятьдесят пять лет? — восхищенно проговорил я. — Это какая годовщина? Пятьдесят лет со дня свадьбы — золотая, а пятьдесят пять?

— Через пару месяцев будет, — буркнул смущенный Томас. — Фрейлейн Кэйтрин вычитала, что пятьдесят пять — изумрудная свадьба. Муж на свадьбу должен жене кольцо с изумрудами подарить. Мы тогда смеялись — у нас с Курдулой и обручальные-то кольца были из меди, в кузнице кованные, где уж нам изумрудные-то носить? Но фрейлейн пообещала, что, как только станет богатой, подарит нам каждому по кольцу.

— Ну, если Кэйтрин пообещала, то подарит, — кивнул я и вспомнил, что надо мной так и висит неисполненная обязанность — кольцо-то я не купил!

— Изумруд-то небось дорого стоит, — вздохнул старик.

— Еще бы, — хмыкнул цыган. — Чтобы кольцо с изумрудом купить, нужно коня продать, а то и не одного!

— Как это — коня продать? — испугался Томас. — Нет уж, тогда и кольца не надо. Прожили столько лет без изумрудов, так и еще сколько-нибудь проживем. В могилу с собой не возьмешь, а оставить некому.

— Зарко, не пугай старика, — пристрожил я цыгана. — А ты, Томас, его не слушай. За твоего Кургузого можно десять колец купить, а то и двадцать.

— А за гнедого? — хитренько поинтересовался цыган, но, узрев, как мы с Гневко одновременно повернули к нему голову, отскочил от нас на два корпуса.