Призраки Дарвина

Книгой, над которой Кэм склонялась по ночам, был монументальный труд Мартина Гусинде «Огнеземельцы», том первый «Селькнамы», первый из четырех томов, посвященных индейцам Огненной Земли. Гусинде, католический священник из Общества Божественного Слова, четыре раза в период с 1918 по 1924 год побывал на Огненной Земле и настолько сблизился с объектами своего антропологического исследования, что стал первым европейцем, которому позволили участвовать в церемонии инициации. Согласно переводу на английский язык, над которым Камилла корпела много ночей, миссионер описал бесчисленное количество похищений коренных жителей европейцами: неудавшаяся попытка похитить семью алакалуфов в 1878 году; мужчина, женщина и ребенок из этнической группы теуэльче, увезенные в 1879 году; еще одна, более многочисленная группа алакалуфов, насильственно перемещенная в Европу в 1881 году. Гусинде также упомянул арауканцев, которых демонстрировали на выставке в 1883 году и которых сфотографировал Бонапарт. Но вишенка на торте откровений Гусинде — это, собственно, и был свадебный подарок Камиллы — касалась одиннадцати коренных жителей Огненной Земли, которых в декабре 1888 года захватил в плен в Баия-де-Сан-Фелипе бельгийский китобой Морис Мэтр, который переправил их в Европу «скованных цепями, словно бенгальских тигров». Гусинде цитировал не кого иного, как печально известного Джулиуса Поппера. Гусинде, помимо того что мы и так уже знали из других источников, упомянул, что пленников продемонстрировали в Париже на праздновании годовщины Французской революции, девятерых индейцев, выживших после пересечения Атлантики, объявили каннибалами, кормили сырой кониной и держали в клетке на потеху толпе.

Чтобы заработать на пленниках побольше, Мэтр перевез их в Лондон и выставил напоказ в Вестминстерском «Королевском аквариуме» — весь Лондон только и судачил что об индейцах, однако выставку через несколько дней закрыли из-за протестов миссионеров, которые посвятили себя обращению в христианство индейцев Южной Америки. Скотленд-Ярд начал расследование, а Мэтр сбежал с восемью своими жертвами в родной Брюссель, восемью, потому что одна из женщин, смертельно больная и совершенно обнаженная, осталась в больнице Святого Георгия, где и скончалась двадцать первого января 1890 года. Мэтру удалось показать остальных она пару раз, прежде чем бельгийские власти арестовали его и отправили аборигенов обратно в чилийский порт Пунта-Аренас. До места добралась только половина из них, четверо скончались по дороге домой.

Я перечитал три страницы, написанные Гусинде об этом похищении, и только потом, дрожа, спросил Кэм, что это значит для нас: кто из этих одиннадцати был моим посетителем? Есть ли в книге немецкого священника фотография кого-нибудь из этих пленников?

Камилла передала мне небольшое приложение к этому труду, альбом фотографий, которые Гусинде собственноручно снял во время своих четырех путешествий на Огненную Землю. Стоит изучить, сообщила она, если меня заинтересуют их обряды и среда обитания. Но ни фотографии, отдаленно напоминающей ту, что она нашла в книжном магазине, ни лица, похожего на то, что преследовало меня, в альбоме не нашлось. Мы по-прежнему не знали, кто из этих пленников мой захватчик и удалось ли ему вернуться в Патагонию. К счастью, имелась одна многообещающая справка, которую обнаружила библиотекарь отдела латиноамериканских исследований в Гарварде: есть еще одно собрание фотографий Гусинде, которое она не смогла получить через межбиблиотечный абонемент, — никто не знал, где оно и как было утрачено. Однако миссионер завещал Обществу Божественного Слова коллекцию своих фотографий, которые сейчас хранятся в институте «Антропос» в Санкт-Августине, в нескольких милях от Бонна. Когда все уладится в Париже, Кэм отправится туда, нужно только найти подходящее научное оправдание, например посещение Института жизни и мозга, биомедицинского центра в столице Германии.

Интуиция подсказывала Кэм, что одна из фотографий в Санкт-Августине будет иметь решающее значение для нашего дальнейшего расследования.

— Мы добились реального прогресса, — Кэм почти кричала от удовлетворения. Она уезжала в Европу с большим количеством ниточек, чем мы надеялись получить, когда начали поиски десять месяцев назад.

И это было не единственное, с чем она уезжала.