Призраки Дракулы

– Что ему от меня надо, особенно сейчас, – подумал Мирча. Георге был старостой учебной группы и вечно совал нос не в свои дела. Кроме того, несколько раз делал подходы к Кристине, и это злило Мирчу.

Когда открылась дверь, Георге ветром ворвался в квартиру и сразу пошел на кухню. Даже при желании его трудно было удержать.

– Ну, я так и знал, что вы здесь прохлаждаетесь, указал он на две стоявшие чашки, приготовленные для кофе.

– Кристина, конечно, здесь, но ты ее где-то спрятал.

– Не спрятал, а попросил подождать в гостиной, – сказала вошедшая девушка и восхитительной улыбкой обездвижила Георге. Одноминутная слабость старосты как-то мобилизующе подействовала на влюбленных.

– Тебе, вообще, что надо? – с наступательным напором произнес Мирча. Здесь тебе не универ. Выкладывай, зачем пришел?

– Ну, ладно, ладно, не кипятись, я понял, что пришел не вовремя. И он слащаво посмотрел на Кристину.

– Короче, революция ждет вас, без вашего участия мы не скинем коммуняков. Сегодня на собрании группы мы приняли решение поддержать не на словах, а на деле митинг на Университетской площади. Решение принято единогласно. Вечером на сутки заступаем в палаточный лагерь. Оденьтесь соответственно и возьмите чего-нибудь пожрать. Ваше неучастие не обсуждается. Вот такой вердикт.

При этом Георге открыл холодильник, вытащил бутылку Кока-колы и из горла сделал хороший глоток.

– Все жених и невеста, ждем вас на баррикадах.

Подошел к Кристине, чмокнул ее в щечку, похлопал Мирчу по плечу и ушел.

Вроде бы ничего трагического не случилось, другие студенты уже почти месяц митингуют на площади и спят в палатках, но Мирчу охватило какая-то необъяснимая тревога. Кристина же прямо сказала ему о том, что она боится. Пару минут постояли в гнетущей нерешительности. Кристина взяла Мирчу за руку, и в ее глазах читалось то, что не требовало перевода. Мирча обнял ее, и они уединились в спальне.

Глава 3

Утреннее совещание у посла прошло спокойно. Обсуждался один вопрос, когда президент Илиеску решит проблему митинга «нон-стоп». Население столицы, в целом, спокойно относилось к «шалостям» студентов. Были, конечно, помехи автомобильному движению в центре, но не критические. Автопарк Бухареста еще не был так велик, и до сих пор не хватало бензина. Каждый день на автозаправках выстраивались длиннющие очереди. Поэтому и разговор на совещании особо не получался конструктивным. В стране росла инфляция. Зарплата, выдаваемая дипломатам в местной валюте в леях, таяла за три-четыре дня. Другая часть зарплаты в долларах, Алексей, например, получал сто шестьдесят долларов в месяц, тратилась аккуратно. На часть американской валюты приобретались чеки Внешторгбанка, то, что называется в запас. Другая часть, в пиковые дни девальвации лея, потихоньку обменивалась на черном рынке «на жизнь». Одним из пунктов обмена долларов было общежитие для иностранных студентов, где валютными махинациями занимались иранцы. Работали они конспиративно и честно. Деньги можно было не пересчитывать. Позднее обмен валюты осуществлялся через молдавских шоп-туристов, «протоптавших» дорогу в Турцию.

Таким образом, в те годы настрой советских дипломатов в Румынии был далек от стахановских высот. Повседневные мысли в основном сводились к решению бытовых вопросов. В частности, где купить итальянскую мортаделлу, поставляемую в рамках гуманитарной помощи, какое-нибудь мясо, молочные продукты или турецкий багет. Все было в дефиците.

Кроме того, Москва особенно не дергала посольство по внутренним конфликтам в Румынии. Горбачев проблему Чаушеску решил. Германию объединил, и с новой силой двигал перестройку в СССР. Сам взрастил Ельцина, который быстро понял, что Горбачев стал для него препятствием. А с другой стороны, академик Сахаров начал наезжать на Михаил Сергеевича. В таких условиях Кремлю не было дела до Румынии.

В этот день, 14 июня, Алексей договорился с Николаем, руководителем «Союза обществ дружбы» в Румынии, встретиться в офисе ССОД. Так что сразу после совещания Алексей «с пол оборота» завел еще новейшую «семерку» и поехал в центр города. Офис размещался в красивом доме 19 века с витиеватыми балкончиками и крутым парадным. Занимал весь второй этаж, на других этажах размещались квартиры бухарестцев из творческой интеллигенции. Вид с маленького балкончика захватывал небольшой сегмент Университетской площади, где обосновался палаточный лагерь оппозиции.

Николай давно проникся симпатией к Алексею, и ему нравилось общение с ним. К приходу гостя в нерабочем секторе офиса благоухал аромат кофе по-турецки, который заглушал специфический запах сигарет Ява. Николай был кофеманом и заядлым курильщиком. Коньяком он тоже не брезговал.

За кофе и сигаретой Николай сразу приступил к теме, которую очень хотел обсудить с Алексеем.