Призраки Дракулы

Солнечный диск медленно садился за невысокие сопки, уступая место сумеркам, в которых еще как-то можно было разглядеть что-то, но не более, чем на метров десять. Земля глубокими вздохами отдавала влагу, которая в виде тумана застилала низины и овраги. По непонятным причинам раздухарились летучие мыши, летавшие туда-сюда на высоте человеческого роста. Выкрики старших троек «Юра, Юра!» никак не отпугивали жутких тварей, а даже их провоцировали. Главбух посольства небольшого роста, похожий на бочонок человек, не должен был подавать сигнал «SOS» пропавшему Юре. В его тройке был свой старший. Но, видимо, сто грамм русского напитка сыграли свою роль. И главбух визгом резаного поросенка орал не только имя потерявшегося партайгеноссе, но и его отчество и фамилию. От пике первой летучей мыши он смог пригнуться, но вторая исполнила таран прямо между лопаток. Главбух, страшно боявшийся простых мышей, не выдержал пикирующего удара и упал. Он не понял, что случилось, но с диким криком – «наших бьют» побежал в сторону леса. Две соседние тройки устремились за ним. Вот здесь то и пригодился противопожарный багор. Помощник военного атташе с ловкостью копьеметателя кинул багор так, что он врезался в сосну на уровне пояса и стал как бы шлагбаумом на пути бегущего. Главбух упал и лежал тихо до появления его супруги – делопроизводителя посольства. Багор впился в сосну с такой силой, что его вытаскивали вдвоем.

Тем временем атташе посольства, имевшего третий юношеский разряд по альпинизму, осенила мысль. Почему бы не влезть на сосну и с высоты посветить фонариком, давая сигнал Юре. Багор пригодился вторично. Атташе использовал его как альпинистский топорик и быстро вскарабкался на высокую сосну. Под крики «Юра, Юра!» он стал светить им в разные стороны. Идея сработала, и вскоре появился «комсомольский вожак» с двумя пластиковыми пакетами полными грибов. Он объяснил, что увидев отъезжающий автобус, пытался бежать, но не тут то было. Грибы же собрал, чтобы обеспечить себя хоть каким-то кормом.

Жена Юры, опытная домохозяйка, сразу предложила сушить грибы на двигателе Икаруса. Эта идея понравилась не всем. Одни выступали против запаха, который может вызвать аллергию. Но железобетонным аргументом стала позиция офицера безопасности, который сказал, что турецкая таможня расценить связки сушеных грибов за некие наркотические средства. В те годы, спорить с офицером безопасности, было не принято.

Автобус плавно катил по турецкой территории, поражая не спавших туристов обилием ярко освещенных АЗС с «шопами» и бесплатными туалетами. Ровность асфальта и плавность поворотов вогнали всех в крепкий детский сон. И только два технических сотрудника на заднем сиденье резались в очко на турецкие лиры, которые обменяли на границе.

Алексей проснулся от того, что в глаза как солнечный зайчик светили лучи восходящего солнца. Автобус был припаркован в начала брусчатой мостовой улицы, уходящей куда-то вверх. Мимо автобуса по брусчатке цокали копыта то ли козла, то ли козы, которую вел на поводке пожилой турок в эфеске и шальварах. Шейный колокольчик позванивал в такт копытам. Взглянув чуть выше, Алексей увидел вывеску «Эчзане» или «Фармасия», по-европейски. Около вывески по-турецки сидел толстый турок. Ну, прямо как в фильме «Бриллиантовая рука», подумал Алексей, не зная, что его ждут испытания похлеще героев фильма Гайдая.

Алексей потихоньку вышел их автобуса и направился к «Фармасии». Пока он шел в гору, толстенький турок исчез, а вместо него появился парнишка лет пятнадцати, он стал делать нашему протагонисту какие-то «зазывальные» знаки. Алексей оглянулся, вокруг не было ни души. Значит, эта жестикуляция обращалась к нему. Взгляды их встретились, мальчишка подбежал и стал тянуть Алексея в открытую дверь, видимо жилого помещения, справа от входа в аптеку. Алексей застыл как вкопанный, опасаясь, что его может ждать самое худшее для советского туриста. Это опасение также возникло из сцены фильма Гайдая, когда Семен Семеныча Миронов с трудом вырвал из объятий знойной турчанки. Парень успокоился только после того, когда получил несколько лир отступных. Главное, что смог выяснить Алексей – это месторасположение туалета, что собственно он и хотел выяснить у первого встречного. Слово «туалет», по-турецки, Алексей специально заучил еще в Бухаресте, зная, что эта проблема всегда сопровождает туристов, где бы они не путешествовали. Оказалось, что заучить его было не сложно: что по-русски туалет, по-турецки – тувалет. Это не «эчзане», что означает аптека. Или «дурак», что переводится – остановка, не говоря уже, что «бардак» – это просто стакан.

Автобус понемногу просыпался. Кто-то по аристократической привычки заявил, что хочет выпить чашечку кофэ, а большинство, разбудив руководителя группы Юру Овсова, стали требовать визита в туалет. Не зная, что ответить и пытаясь потянуть время, «партайгеноссе» сказал, что сам еще не созрел. На это буфетчица Клава заявила, что лично будет жаловаться в большой партком. Алексей решил, что Юру надо спасать.