Призраки Гарварда

– Я хочу ее убить. Я имею в виду, в юридическом смысле. Беру свои слова обратно, в обоих смыслах. Я уверен, что Прокоп уже вызвала адвоката, но у нее нет шансов ни по одному из обвинений – покушение на убийство и измену. Надеюсь, она сгниет в тюрьме. Сгниет!

Кади сжала руку отца. Она знала его достаточно хорошо, чтобы понять: гнев был способом перенаправить страх. А случившееся сегодня вечером чертовски его напугало.

– Какое доказательство ты нашла? – спросил он.

– На самом деле не доказательство. Я ошибалась, когда высказала ей все. На фотографиях Прокоп не было. – Кади глянула на мать: – Там была ты. Вот откуда я узнала, что ты была с Эриком в момент смерти.

– Есть фотографии? – спросила мама почти шепотом.

Отец отшатнулся:

– Погоди, что?

– Все в порядке, мама рассказала мне о том, что случилось в ночь смерти Эрика, как она была там и как вы оба лгали мне об этом.

Он бросил холодный взгляд на жену:

– Ты не могла подождать, пока я смогу присутствовать при таком разговоре?

– Папа, послушай, нам еще многое нужно уладить, – перебила Кади, прежде чем мать успела оправдаться. – Девушка, которую ты нанял взломать веб-страницу Эрика, Ли Дженнингс… Мам, я не знаю, была ли ты в курсе.

По выражению ее лица Кади догадалась, что нет.

– Ли ответила на твое объявление, потому что она была конкурентом Эрика на Бауэр и у нее был зуб на Прокоп, потому что та взяла его под кураторство. Ли подозревала, что фаворитизм имел сексуальный подтекст, но она ошибалась: Прокоп выбрала Эрика, потому что его болезнь позволяла ей манипулировать им и обеспечивала хорошее прикрытие для ее незаконной деятельности, к тому же Ли – активный член кафедры резервистов военно-морского флота, она буквально была последним человеком, которого Прокоп хотела бы видеть рядом, поскольку продавала исследования, принадлежащие Министерству обороны. Но Ли следила за ними и фотографировала в надежде получить доказательства их романа. Ли шпионила за Эриком в ночь его смерти.

– Значит, она видела меня и у нее есть фотографии? – Мать выглядела испуганной.

– Не волнуйся, Ли думает, что на снимке была Прокоп, качество ужасное, и это соответствует рассказу, который у нее уже сложился в голове. Под этим предлогом Ли дала мне фотографии, и именно поэтому я сказала Прокоп, что у меня есть доказательства того, как она пыталась убить Эрика. Когда я действительно просмотрела фотографии, я поняла, что Ли ошиблась. В любом случае это уже сейчас неважно. Не фотографии изобличат Прокоп, а я. – Кади оглянулась на мать и вдруг увидела, что у нее лицо стало свекольно-красным. – Мама, что такое? Я же говорю, тебе не о чем беспокоиться.

– Я не беспокоюсь о себе. Я сочувствую тебе. – Мать с трудом сдерживала слезы, глаза сильно покраснели, сердце разрывалось. – Поверить не могу, что ты видела этот момент. Ты не должна была его увидеть никогда. Я понимаю, что было неправильно скрывать это от тебя, но мне даже подумать страшно, что ты почувствовала. Что я заставила тебя чувствовать. – Она судорожно вздохнула: – Этого недостаточно, но я прошу у тебя прощения. И у тебя, Эндрю, я тоже прошу прощения за все.

– Карен, если кто-то на этой земле и мог остановить Эрика, так это ты. – Отец тяжко вздохнул: – Я просто злился. Злился на Эрика, что он так поступил, злился на тебя за то, что поехала без меня, но больше всего я злился на себя, что не смог нас всех защитить. Но я не мог ни с кем об этом говорить. Вот я и выместил на тебе злость и потом ненавидел себя, вспоминая это снова и снова. Ты этого не заслуживала, и я больше не мог так с тобой поступать. Вот почему я переехал. Дело не в тебе. И смотри, ты спасла нашу малышку. Меня здесь не было, а ты ее спасла.

Впервые за долгое время Кади увидела мягкость в глазах отца, и он смотрел на мать с почтением к их любви, к их общему горю. Кади всегда думала, что она на шаг впереди них, анализируя их ссоры с другой стороны двери, но теперь она осознала, как многое неправильно толковала. Так многое было неправильно понято.

Но мать Кади оставалась удрученной.

– Кади не оказалась бы на крыше, если бы не эти фотографии. Я выжила мужа из дома и чуть не довела до самоубийства обоих своих детей.

– Мама, не только фотографии заставили меня сегодня подняться на крышу.

Кади посмотрела на обоих родителей, неуверенная, что сейчас самое подходящее время для откровенности. Они все были в разных состояниях изнеможения, одежда отца была помята после долгой поездки, мама выглядела так, словно побывала в эпицентре урагана, и сама Кади устала до мозга костей, болел каждый мускул, сердце ныло больше всего.

Но время секретов прошло. Тех самых секретов, которые привели их сюда.