Призраки и чудеса в старинных японских сказаниях. Кайданы

А теперь задумайся на мгновение о собственной жизни. Это будет полезно, ибо есть в твоей истории неприглядная сторона. Как так – неприглядная? А вот так. После рождения долгое время у тебя не было ни единого повода радоваться своему облику. Ты была всего лишь гусеницей, пожирательницей капусты, волосатым червяком и жила в такой нищете, что нечем было тебе укрыться от ненастья. И выглядела ты омерзительно. Никому не нравилось на тебя смотреть. Разумеется, у тебя имелись все основания стыдиться самой себя, и до того тебе было стыдно, что ты кинулась собирать сухие веточки и прочий лесной мусор, свила из них убежище, подвесила к ветке и спряталась в нем. Тогда люди стали кричать тебе: «Миномуси!»[47] И тяжки были твои злодеяния в те дни. В нежной изумрудной листве прекрасных вишен скрывалась ты со своими товарками, и взыскующие красоты взоры людей, приходивших издалека полюбоваться дивными деревьями, то и дело выхватывали ваши уродливые очертания, и люди ужасались. Но что отвратительнее всего, ты намеренно творила зло. Ты знала, как тяжело выращивать дайкон[48] бедным крестьянам, знала, как они гнут спину в поле под палящим солнцем, как наполняются горечью их сердца от забот о дайконе, но подговорила своих товарок напасть на посевы несчастных земледельцев, на дайкон и прочие растения. Ваше прожорливое полчище уничтожило листья, изуродовало то, что не смогло сожрать, и никому из вас не было дела до разоренных тружеников… Да-да, таковы были дни твои и таковы деяния.

Теперь же, когда ты так хороша собой, глядишь на прежних товарок, других насекомых, с презрением, а ежели случается тебе встретить кого-нибудь из них, делаешь вид, будто вы незнакомы. Ныне тебе подавай в друзья богатых да высокородных. Позабыла минувшие времена, ведь правда?

Да и многие люди уж не помнят о твоем прошлом, и зачарованно любуются изящной формой твоих белых крылышек, и слагают вирши китайские и японские о тебе. Знатные барышни, прежде и взглянуть-то на тебя брезговавшие, теперь взирают с обожанием и, норовя наколоть тебя на шпильку для волос, приманивают изысканным веером в надежде, что ты на него присядешь. Однако это напомнило мне одну старинную китайскую легенду о тебе, и нет в той легенде ничего героического.

Во времена правления императора Гэнсо дворец был населен сотнями и тысячами прекрасных женщин – воистину их было так много, что ни один мужчина не сумел бы выбрать среди них самую обворожительную. Тогда государь велел собрать всех прелестниц в саду и выпустил к ним тебя, постановив, что красавица, на чью шпильку для волос ты присядешь, будет высочайшей милостью приглашена в императорскую опочивальню. В ту пору действовал праведный закон, согласно коему у нашей державы могла быть лишь одна государыня. Но из-за тебя император Гэнсо совершил величайшую ошибку. Ум твой слаб и беспечен, потому в сонме прекрасных дам, среди коих непременно нашлись бы добродетельные особы с чистым сердцем, ты выбрала ту, что была всех прекраснее обликом, а не душой. И многие дамы после этого отвратились от мыслей об истинном пути женщины и начали думать лишь о том, как бы предстать привлекательными в глазах мужчин. А в довершение всего император Гэнсо принял злосчастную мучительную смерть – и все из-за твоего легкомысленного поступка.

Впрочем, о подлинной натуре бабочки нетрудно судить и по другим твоим решениям. К примеру, есть деревья – такие, как вечнозеленые дубы или сосны, – которые никогда не сбрасывают листву и в любое время года выглядят молодо; у деревьев этих стальное сердце и серьезный нрав. Но ты называешь их чопорными и скучными, даже не глядишь в их сторону, не навещаешь. Тебя влекут вишни, и кайдо[49], и пионы, и желтые розы, ты восхищаешься их пышным, ярким цветением, и мысли твои лишь о том, как бы им понравиться. Такое поведение, смею тебя заверить, весьма недостойно. Без сомнений, цветы у них красивые, однако плодами их не утолишь голод, и благосклонны они лишь к тем, кто купается в роскоши и выставляет ее напоказ. Потому и встречают они снисходительно мельтешение твоих прелестных крылышек, потому и любезны с тобой.