Призраки из прошлого и другие ужасные истории

Прочитал то, что накрапал вчера, и пришел в ужас. Ничего не понятно: что, где, откуда… Я, конечно, не уверен, что ты когда-нибудь увидишь эту тетрадь (а вдруг все-таки увидишь), но на всякий случай решил написать более подробно.

В общем, как ты знаешь, в этом году случилось вот что. Во-первых, шахта оказалась не только выработанной (то есть руды, содержащей серебро, уже практически не осталось), но и опасной: то тут, то там стала обваливаться порода. И тут как раз вышел указ Керенского о том, что из мест каторги нужно срочно освободить всех политических. На нашей осталось двадцать уголовников, которых я должен был перевести на новое месторождение в ста километрах от Благодатного. Путь неблизкий, и я планировал, что дней за пять мы все-таки туда доберемся, ведь идти-то каторжникам придется в кандалах, а весят они около трех килограммов.

По мне, было бы лучше, если бы вместо уголовников оставили политических, они куда приятнее. Уголовники – это страшные люди, отбывающие наказание за особо тяжкие преступления, люди, которым ничего не стоит убить человека из-за какого-то пустяка. А какие у них отвратительные голоса – громкие, грубые, как они отвратительно смеются, да что там, это даже смехом не назовешь! Ну и, конечно же, отвратительный жаргон.

Вот их-то я вместе с шестью стражниками – здоровыми, сильными и молодыми – и должен был доставить на новое место отбывания наказания.

Ты спросишь, почему так мало – шесть стражников на двадцать человек? Отвечу: причина в том, что каторжников, в связи с указом Керенского, стало гораздо меньше, и, соответственно, уменьшилось и количество стражников.

И вот день, когда мы должны были двинуться в путь, настал. Но прежде мне нужно было кое-что доделать в шахте. Оставив уголовников со стражниками у входа, который после моего возвращения нужно было завалить камнями, я зашел внутрь, зажег фонарь и прошел в штольню. Трудно сказать, сколько времени потребовалось мне на то, чтобы завершить дела, только возвращаясь, я услышал какие-то крики. Прибавил шагу и у самого выхода из шахты увидел ужасающую картину. Оказывается, пока меня не было, уголовники устроили бунт, заставили стражников снять с них кандалы, и, когда я вышел, все шесть стражников уже были прикованы этими же кандалами к крепежным стойкам. А вырвавшиеся на свободу каторжники будто надышались веселящим газом, все разом кричали, орали, улюлюкали.

Я понял, что меня ждет такая же участь, и бросился обратно в штольню – куда там, меня тут же настиг уголовник по кличке Угол, силой притащил к выходу и подвел к стойке. Я уже простился со всеми: и с тобой, Любушка, и с маменькой, и с отцом, и с братом с сестрой, как вдруг…

Запись № 3

Маньчжурия, июнь, 1917

Милая Любушка!

Целых два дня ушло на то, чтобы прийти в себя от мучительных воспоминаний, но я все же решил продолжить.

– Эй, вы че? – закричал уголовник по кличке Бурый. – Мы его оставим, а сами куды? Кто знает, как пройти через Лысую сопку и не встретиться с хунхузами?

– Да чего знать-то? – послышалось со всех сторон. – Вот она, сопка! Перевалишь через нее – и ты, считай, в Маньчжурке!

– А тайга? Она коварная! В ней легко заблудиться!

– А ты-то откель знаешь?

– Знаю. Было такое, еле потом к людям вышел.

И Угол вдруг его поддержал:

– А ведь и правда, заблудиться – раз плюнуть. Лучше взять с собой ЭТОГО (это он про меня), чем рыскать по тайге, пока нас не поймают. – И тут же ко мне с вопросом: – Дорогу к Лысой сопке знаешь?

Дорогу я знал лишь приблизительно, по рассказам местных, но все-таки согласно кивнул. А что еще оставалось делать?

И тут же увидел, что на меня смотрят шесть пар глаз. Смотрят жадно, завистливо и с надеждой. Но… что я мог сделать?

– С нами до Маньчжурки пойдешь, понял? – сказал Рябой. – А там решим, куды тебя деть! Ну, вперед!

Я погасил фонарь, оставил его у выхода и вышел вслед за уголовниками. Они с улюлюканьем и гиканьем начали подтаскивать каменья ко входу в шахту. Ух и сильнющие!

Мне было страшно…

Запись № 4

Милая Любушка!

Я еще в Маньчжурии, к счастью, средств у меня более чем достаточно, чтобы не просто жить, а жить безбедно.

Не буду подробно рассказывать, как мы пробирались по тайге. Шли, наверное, часов пять, а то и больше.

Вот уже вечер, а мы так и не приблизились к сопке. Я понял, что мы заблудились и что я уже не жилец.

Но пока уголовникам было не до меня. Они все еще были опьянены свободой.

Вдруг Угол сказал:

– Видите? Похоже, там, вдалеке, костер. Давай, Кривой, сбегай потихоньку, посмотри, че там? Только тихо, не спугни!

– Чего ты? Козе понятно!

И скрылся в темноте.

Я присмотрелся: довольно далеко от той поляны, на которой мы остановились, чуть заметно виднелись всполохи огня.

Вскоре вернулся Кривой.

– Мужики какие-то дрыхнут. Может, купцы, что едут с той стороны сопки.

Я-то понял, это не купцы вовсе, а хунхузы, но, разумеется, промолчал. А возвращались те, наверное, с золотого прииска, что находится в десяти километрах от Благодатного.

Запись № 5