Призраки мертвой звезды

– Нет. У человека по всему телу рассредоточены железы внутренней секреции, да и сердце с костным мозгом тоже нужно. И половые органы тоже оставили. – Она смущенно улыбнулась. – Те их части, которые половые клетки продуцируют. Это с гулькин нос. Наружное с кожей отпало. Ну так за кожей стали руки-ноги отваливаться, мышцы… К тому моменту меня закрепили на каком-то столе, тот под углом стоял. А напротив стояло зеркало. Я все видела. Бэ-э-э, гадость. Прямо зомби из фильма. Наномодули стягивали ближе к мозгу нужные части, а ненужное отпадало. Представь живой обрубок, у которого отвалились конечности, и тут отваливается челюсть с языком, потом верхняя челюсть. Лица уже не было. Оно раньше отпало. Страшная картина. Весила пятьдесят кило, а стала весить всего два. Но страшнее было не это, страшнее было, когда отрубились все органы чувств. Ощущение долгого падения в неведомую тьму. В тот момент меня подключали уже к полноценной системе. По норме автоматике нужно около получаса для полного подключения. Очнулась я в светлой комнате. Тоже голая, но уже в виртуальности. Тело было хорошей копией моего настоящего. Сразу не отличишь. Мне долго объясняли, как чем пользоваться. Как одеться, как перемещаться. Непривычно было, что нет необходимости в еде. И в туалет ходить не надо. Можно даже не дышать. Правила поведения тоже объяснили. Там самая главная ценность – это выделенный ресурс серверов. Когда работаешь, то в зависимости от твоей профессии и личных заслуг начисляются баллы, которые меняешь на ресурс серверов. Внутренние процессоры индивидуальной системы дают только самый минимум – обеспечивают жизнь. Когда выделенный ресурс большой, то можно использовать для отдыха и развлечений, для общения. Да мало ли для чего. Учащимся тоже дают баллы, смотря какая успеваемость. Кто не хочет работать, тот сидит в пустой белой каморке и пользуется минимальным информационным терминалом. Я выучилась на техника систем жизнеобеспечения, имею доступ к роботам, что применяются в реальности. Сначала это были только системы слежения, потом уже сама обслуживала консервы с мозгами, извини, с жителями «Кипариса». Год назад предложили должность на отдельном пилотируемом аппарате. На «Стриже». Это престижно. На космическом корабле свои процессоры, совместимые с общественными. Средний вычислительный ресурс для членов экипажа очень большой. Только у администрации «Кипариса» больше, да, наверное, у тех, кто работает над спецпроектами. Я согласилась. Экипаж хороший попался. Теперь я здесь.

– А ты и сейчас можешь уйти на корабль? В виртуальности, я имею в виду.

– У нас говорят «проекция в корабле». Да. Могу уйти в любой момент, но не хочу. Мало ли что случится.

– А спишь ты как?

– Как люди спят. Спящему все равно где спать. У него своя реальность. Я могу уснуть в проекции, могу здесь, в антре. Главное, из седла не выпасть. Я, наверное, программу специальную напишу, буду спать, а в это время автоматика будет в седле ехать и равновесие держать. Должно быть несложно.

– А как я узнаю, что это ты, а не искусственный интеллект?

– Видишь вот этот индикатор на ключице?

– Вижу.

– Это индикатор питания, левее его индикатор состояния. Он сейчас зеленый. Это значит прямое управление, онлайн. Когда он синий, то работают служебные программы, когда красный, то аппарат отключен от дистанционного управления. – Она помолчала немного и попросила: – Расскажи о себе и о своих друзьях.

– Ну, я живой. – Ее просьба застала меня врасплох.

– Ты ведь бортовой техник.

– Да. Я работаю… работал на «Капитане Стужине», – поправился я. – Сейчас корабль вряд ли получится восстановить. От него только куча обломков осталась.

– А как ты раньше жил?