Призраки не умеют лгать

– Заключённый имеет право выбрать сопровождающего. Она сразу выбрала того, кто первым пришёл в монастырь. Но Станин был на больничном, мы официально отказали. Но сегодня он вдруг появляется, и отказать снова – значит нарушить право гражданина империи, у нас и так заславская комиссия хозяйничает.

– На полигоне их должно быть трое: человек, псионник, призрак. Но последнего, ты сказал, не будет, – я споткнулась на ровном месте, догадка была проста, по коже побежали мурашки. – Этого призрака не будет. А другой?

– С чего бы ему туда приходить? – Гош ещё не договорил, а по лицу уже расползалась смертельная бледность. – Хранилище. Что Илья мог взять?

– Ты знаешь что, – ответила я на бегу, потому что парень бросился прочь из скучного и тихого отдела фиксации кад-артов.

Уже через пять минут мужчина со светлыми лохматыми волосами положил перед Гошем два документа: список затребованных столичным специалистом улик и рапорт об изъятии. Из последнего следовало, что один из образцов Илья намеревался отвезти заславским экспертам.

– У него один из лоскутков, – проговорил псионник, – по-хорошему, надо транспортировку заказать, самому тащить слишком опасно.

– Он и не потащит, – сказала я, чувствуя, как страх ледяными пальцами касается позвоночника.

– Лисивин не сможет войти на полигон.

– Ему и не надо, – я вспомнила, как Илья рванул Станина на себя, как вцепился так, что на повязках выступила кровь, – Демон принесёт её сам. Привязка уже у него. С полигона он выйдет совсем другим. Если выйдет, – и, посмотрев на псионника, спросила: – Вход на полигон охраняется?

Лохматый мужчина, обеспокоенно переминающийся с ноги на ногу, многозначительно хмыкнул.

– Нас не пустят, – покачал головой Гош, – если только, – он отвёл глаза и пояснил: – Полигона на самом деле два, две площадки для суда мёртвых. Коридор разветвляется метров через пятьсот от пропускного пункта.

– То есть, если мы войдём, никто не увидит, куда именно мы свернём?

– Да, но войти туда могут только…

– Я требую суда мёртвых, – громко сказала я.

В глубине хранилища что-то упало, из-за стеллажей выглянул молодой парнишка с широкой веснушчатой физиономией. По мне, так такому место в цирке или в детском саду, а не в службе контроля, но дискриминация по внешнему признаку в империи не приветствуется. Ох, какая только чушь не лезет в голову от страха.

– Лена, ты понимаешь, о чем просишь? Надо вызвать группу захвата, они его возьмут.

– И сколько времени займёт согласование бумаг и объяснения, почему в отряде должны быть одни люди?

– Я могу заморозить твое прошение на срок до двадцати четырёх часов.

– Но ты ведь не станешь? – я вздохнула и продолжила: – Сименов Гош, я прошу вас быть моим сопровождающим.

– Принято, – так же официально ответил он и, повернувшись к офицеру склада, приказал: – Мне нужен номер три шесть пять. Изъятие под роспись.

Через две минуты я держала в руках знакомый шокер.

Попросить о смерти оказалось очень просто. Всего лишь подписать заявление в трёх экземплярах и сдать кад-арт. Суровые бойцы с автоматами без слов освободили дорогу в широкий, уходящий под землю коридор. Светильники на стенах отбрасывали неровные тени. Кроме нас здесь никого не было, да и быть не могло. Шаги гулким эхом отскакивали от стен и заставляли меня вздрагивать.

– Страшно? Не передумала? – заметив моё состояние, спросил Гош.

– Страшно, – согласилась я, – но это не имеет значения.

Мы дошли до развилки, коридор оставался всё таким же тускло-безликим, напоминая подземный переход, только без надписей на стенах и запаха мочи.

– Станин зарезервировал первый, – ответил Гош и указал направо.

– Хорошо, – я подняла шокер и повернула колёсико на минимум, – жди здесь.

– Лена.

– Гош, я всё равно пойду.

– Лена, – повторил он, поймав меня за руку, – а если мы ошиблись? Если всё не так?

– Тогда я вернусь с Демоном. Ты сам сказал, там, – взмах в сторону туннеля, – ничего случиться не может. Мой «хвост хвоста» изолирован и без лоскутка привязки не явится.

Я пошла вперёд, запрещая себе оглядываться, чувствуя спиной взгляд псионника и больше всего на свете желая оказаться в другом месте. Но страх страхом, а Демона не отдам даже смерти. Одиночество давило со всех сторон, словно стены вдруг сдвинулись, свет изредка мигающих ламп вполне подходил для какого-нибудь имперского фильма ужасов. Я невольно ускорила шаг. Скоро всё кончится, на самом деле кончится, как и обещал Лисивин, только не так, как он надеялся.

Через десять минут противоположный конец коридора залил тусклый зимний свет. Бетонные ступени уходили вверх. Черепа отсутствовали, красочные надписи кровью тоже. Вопрос о световых мечах и тесаках оставался открытым. Я крепче ухватила рукоять шокера и быстро поднялась.

Действительность, по сравнению с легендами, оказалась скучна и пресна. Полигон больше походил на огороженный дощатым забором каток, что заливали у нас в Палисаде каждую зиму: ограда, овальная площадка, покрытая снегом сантиметров на десять. Нетронутым снегом. Сегодня на этот полигон не ступала нога человека.