Призраки не умеют лгать

Убежать как можно дальше, уйти, пока он меня не хватился. Мой взгляд скользил по улице в поисках высокой фигуры. Людей в столице много, и все всегда куда-то спешат в этот ранний час.

За спиной осталось квартала четыре, прежде чем я смогла остановиться. Не люблю Заславль, большой город, и люди в нем, нет, не плохие, скорее, равнодушные. Как бабушка здесь живёт? Воспоминание резануло по ещё не закрывшейся ране. Жила. Надо привыкать говорить в прошедшем времени.

Что я натворила? Мы натворили.

Бессмысленно задавать вопросы, на которые некому отвечать.

Надо забыть. Запереть навсегда память о прошлой ночи. Я подняла руки к горячим, несмотря на ледяные капли, щекам. От воспоминаний по телу прошла дрожь. У меня нет права ни на что – ни на любовь, ни на жалость.

Дождь смешивался со слезами. На тротуаре стоял тонар без колёс. Обычный фургончик, торгующий хлебом. Есть не хотелось.

Проснулась я рано, но Дмитрий меня опередил. На подушке лежал листок бумаги, исписанный кривыми торопливыми строчками.

«Вызвали в службу контроля. На обратном пути куплю чего-нибудь на завтрак. Или на обед. Как получится. Не скучай».

Было так хорошо, что я даже не вспомнила о бабушке. Принимая душ, напевала, а потом долго и придирчиво разглядывала себя в зеркале.

Услышав хлопок входной двери, я обрадованно выпорхнула навстречу. В чём была. В коротеньком белом полотенце.

– Хм… – растерялась высокая худощавая женщина, прислоняя к стене объёмистый чемодан.

– Здравствуйте, вы… вы…

– Это я хочу поинтересоваться вашей личностью, – она откинула с лица длинные белые волосы, и я отметила, что незнакомка немолода. – Думаю, как хозяйка имею право. Не воровать же вы в таком виде пришли?

– Ох, – пальцы сжались на полотенце, – мы… Демон сказал…

– Дима приехал, – удивилась женщина и с улыбкой посмотрела куда-то вглубь коридора.

– Да. Он приехал и уехал. Сейчас… – понимая, как бестолково звучат объяснения, я метнулась в комнату и, схватив бумажку, выскочила обратно, – вот.

Прочитав записку, незнакомка удивлённо выгнула брови и посмотрела на меня по-другому. Медленно, оценивающе, с ног до головы, как умеют только женщины.

– Интересно, почему это его тянет домой лишь в моё отсутствие, – она скинула ярко-жёлтые туфли и уже мирно предложила: – Давайте знакомиться. Станина Галилианна, мать того, кого вы называете Демоном.

– Ох, – снова растерялась я.

Женщина улыбнулась, и эта улыбка кардинально изменила её лицо, до этого казавшееся высеченным из мрамора. Глаза озорно сверкнули, и я с изумлением узнала их. Внешние уголки век чуть опущены, как у Дмитрия, только голубые.

– Лена, – не так мне представлялось это знакомство.

– Отлично, Лена. Одевайтесь, и будем пить кофе. Раз уж мой сын привёл домой девушку, то я просто обязана знать о ней всё. – Галилианна подмигнула и направилась на кухню.

Вспомнив, в каком виде мы вчера там всё оставили, я юркнула в спальню. Ни за что отсюда не выйду. По крайней мере, пока не вернётся псионник.

В дверь легонько постучали, и я отскочила от неё как ужаленная. Створка приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась рука с ухоженными ногтями, через которую была перекинула моя одежда. За дверью хихикнули.

– Не заставляйте меня долго ждать. Всё равно не отстану, – сказала женщина и удалилась. Покраснела я целиком, от пальцев ног до кончиков ушей.

Когда я набралась смелости показаться на кухне, там уже был наведён порядок, а Галилианна, тихонько подпевая включённому радио, накрывала на стол.

– Садитесь, – кивнула очень довольная собой женщина, – и перестаньте смущаться. Я ещё помню, каково быть молодой и влюблённой.

Она сняла пушистый голубой свитер и небрежно бросила на спинку стула.

– Итак, – мать Дмитрия села напротив и пододвинула ко мне дымящуюся чашку, – желаю услышать полный рассказ. Всё: от знакомства до вашего приезда сюда.

Её кад-арт висел на витой серебряной цепочке. Очень похоже на диаспор благородного серого оттенка с перламутровым блеском. Если это так, то передо мной личность творческая, наделённая многими талантами и тщеславием в довесок.

– Не могу, – вымученно улыбнулась я. – Это связано с работой, а дело по закрытой категории.

– Так вы коллеги? – Галилианна в свою очередь посмотрела на цепочку кад-арта под моей блузкой.

– Не совсем. Он ведёт моё дело.

– Надеюсь, он не был очень строг, – женщина рассмеялась и подмигнула.

Я обратила внимание на её глаза, их голубизна стала прозрачной, и за этой завесой проглядывало что-то иное, несовместимое с весельем. Что-то более приземлённое и знакомое. Расчёт, предвидение, не знаю, как назвать эту странную рациональность. То же самое было в глазах её сына.

– Что вы делаете в столице? Или это официальное представление?

Вот тут-то меня и ударило. События вчерашнего вечера – что из них было следствием, а что причиной?

Наверное, в моем лице что-то изменилось, потому что Галилианна нахмурилась, полные губы слегка поджались.

– Понимаете, у меня вчера… бабушка умерла, – произнести это оказалось очень трудно.