Призраки не умеют лгать

Оттолкнувшись от предательски ненадёжной опоры, Демон в один прыжок оказался рядом с находкой и схватил дипломат за пыльную пластмассовую ручку. Не замедлившись ни на секунду, он развернулся и прыгнул обратно. Бег по короткому коридору, подгоняемый треском за спиной, и специалисты вывалились в холодное утро туманной улицы.

Дом ожил. Как старик, на мгновенье расправивший плечи. В негодовании шевельнулись стены. Зашуршали, выгнулись доски. Дом ухнул, наклонился, осел и, в тот момент, когда Демон ждал неминуемого разрушения, замер, решив ещё постоять час, день, год.

Станин выдохнул. Завораживающее зрелище, особенно когда осознаешь, что ты здесь, а не там.

– Надо же, – удивился столичный специалист, – его ещё Ниррин дед строил.

Псионник перехватил дипломат в повлажневшей руке и посмотрел на часы. Они не пробыли внутри и десяти минут.

– Закурить есть? – Лисивин, нахохлившись, сунул руки в карманы куртки.

Демон, никогда не замечавший за столичным специалистом вредной привычки, молча достал пачку. Щёлкнуло колёсико зажигалки, и впервые за последнее время пламя коснулось белого кончика.

– Что там? – псионник положил дипломат на капот машины.

– Ничего, из-за чего стоило так рисковать, – Илья поморщился, отправил едва прикуренную сигарету в кусты, – гадость какая.

– Рассказывай, – Дмитрий подёргал, но замки не поддались.

Илья посмотрел на чемоданчик и, отстранив Демона, стукнул кулаком по крышке, одновременно отгибая скобы. Крышка отошла, и специалист заглянул внутрь. Дипломат был почти пуст, лишь на дне лежал прямоугольный свёрток. Лисивин развернул хрупкий пакет, мутный слежавшийся целлофан в нескольких местах сломался.

– Нашлась дорогая пропажа, – он повертел в руках одну из трёх тонких продолговатых книжечек с сероватыми корочками из плохого картона. Кто не знает, как выглядят медицинские карточки.

– Сергий ещё в университете подхватил какую-то заразу, – Лисивин ткнул в одну из книжечек. – Нет, ничего такого. Обычный грипп, но с осложнениями там, где не ждали. Бесплодие. Посмотри, там всё написано.

– Откуда ты всё это знаешь? Нирра рассказала? – псионник перевернул несколько страничек.

– Праздник был, вроде бы третье столетие восшествия на престол династии, – стал рассказывать столичный специалист. – Мы сидели, пили коньяк. Не много, так, для настроения. Болтали о работе, политике. Нам нравилось находить разногласия, спорить. Спарринг с Ниррой тонизирует, знаешь ли, – голос столичного специалиста становился всё тише и тише, переходить к главному ему совершенно не хотелось. – И вдруг она без всякого перехода просит порекомендовать хорошую частную клинику по проблемам бесплодия, – он потёр переносицу.

– Почему у тебя?

– Я ни с кем не обсуждал свою семью. Никогда. Но она знала. Хороший руководитель обязан знать, кто пьёт, кто играет, у кого долги, кредиты или как у меня. Мы с женой… у нас нет детей, теперь и не будет. Тогда мы ещё на что-то надеялись, я хорошо зарабатывал, и мы побывали во всех клиниках, наших и за рубежом, хотя могли бы обратиться в ведомственную, там врачи не хуже, но огласки не хотелось. Сейчас это кажется глупым, когда обойдёшь всех врачей, целителей, знахарок, ведьм, колдунов и экстрасенсов, гордость поистаскивается. Тогда я пребывал в священном убеждении, что никто, нигде, ничего. И тут она…

Я попытался перевести всё в шутку, мол, она, что ли, по пелёнкам соскучилась? Ей было к пятидесяти, – Лисивин открыл машину и плюхнулся на сиденье. – Глупо вышло. Нирра не улыбнулась. Просто смотрела, – специалист вздохнул, – я оскорбился, наговорил всякого. Забыл про субординацию, забыл про дружбу, – Лисивин закрыл глаза, ему до сих пор было неприятно вспоминать. – Знаешь, что сделала, по общему мнению, самая нетерпимая, злопамятная и жёсткая женщина империи? Ничего. Взяла бутылку и налила нам ещё по сто грамм. Вот тогда я и выдохся. Я был в ужасе. Что я творю? Как позволяю себе кричать и безобразно ругать своего начальника, хуже того, друга, и совсем скверно – женщину? Тебе приходилось так стыдиться себя, что любой гнев предпочтительнее этого осознания?

– Да, – ответил Дмитрий.

– Тогда ты поймёшь. Скорей всего, я бы ушёл. И уволился.

– Но ты остался.

– Да, она остановила меня. Нирра стала рассказывать. Сначала мне в спину, а когда я, не в силах поверить, обернулся, прямо в глаза. Твердо и невозмутимо, как делала всё, за что бралась. О сыне, о невестке, об их желании иметь детей, даже о нахалках, пытавшихся выдать случайных отпрысков за её внуков.

У Демона дёрнулся уголок рта.

– Врачи помогли?

– Долгое время я думал, что да. Злата забеременела. Сергий радовался, как мальчишка. Нирра подобрела настолько, насколько это возможно. Весь личный состав ходил по отделу на цыпочках, боясь спугнуть удачу.

– А потом?