Призраки ночи

Так они перекидывались загадками и ответами всю ночь напролет. На улице, под окном, тролль подпрыгивал от мороза. А внутри, в теплой и светлой комнате девочка качала себе колыбельку и подбрасывала в огонь поленья, чуть только пламя пыталось погаснуть. Она уже охрипла, и голос её стал похожим на сиплое шипение тролля. Но она продолжала говорить, творя волшебными словами загадок нехитрое заклинание.

Наконец, когда свеча превратилась в лужицу воска, а последнее полено догорало в очаге, тролль загадал такую загадку:

— На красном холме и под красным холмом тридцать лошадок стоят рядком. Каждая лошадка белым-бела. Стучат они копытами, грызут удила. Ждут работы — растоптать кого-то.

Едва живая от усталости, Гудрун помедлила, молчание её затягивалось. Тролль опять засмеялся своим смехом, забрызгав стекло слюной. И тут Гудрун сообразила.

— Твои зубы! — крикнула она. — И твой хищный рот!

Тролль зарычал. Он отпрыгнул от окна, и девочка увидела тонкую алую линию у самого горизонта. Воспрянув, она вскричала:

— Красный олень на воле! Убегайте, тролли!

От этой загадки тролль завыл, и капли крови брызнули на стекла. Исчез тролль, а луч утреннего солнца скользнул в комнату. Обессиленная, Гудрун опустилась на колени перед очагом.

— Красный олень — восходящее солнце, — сказала она малышке в колыбельке, — запомни это.

Дитя глядело на нее круглыми глазками. Гудрун подошла к окну, забрызганному кровью тролля. Прямо под окном в снегу лежал камень, в который превратился тролль, застигнутый дневным светом.

Умная и смелая девочка победила страшного ночного гостя, который прежде с легкостью вторгался в человеческие жилища.

Не всякий тролль или другой ночной пришелец из иного мира бродил лишь по лесам, полям, дорогам, бегущим вдалеке от человеческого жилья. Многие из них, голодные и беспокойные, двигались от деревни к деревне, с хутора на хутор в поисках своих жертв. И ни один даже самый крепкий дом, из прочных бревен и с надежными запорами на дверях, не оставался для них недоступным. Достаточно было щели между камнями стены, прорехи в соломенной крыше, печной трубы, чтобы умеющие стать струйкой дыма или клубом пара ночные существа проникли в дом. Затененные и укрытые от солнца прохладные углы комнат приятны в жаркие дневные часы. Но лишь приходит настоящая, ночная темнота, когда погашены огни и добрые люди ложатся спать, как эти существа начинают заполнять те места, где при свете дня люди находили уютное прибежище.

Безмолвные, как тени, они скользят между спящими людьми, своими будущими жертвами, и касаются их костяными пальцами, дышат чумой и заразой, нашептывают заклинания, приносящие дурные сны. Да силы ночи так отвратительны, что могут погубить не только человеческое тело, но и душу. Беспокойные, скверные сны были самыми невинными шутками ночных духов, самыми малыми ужасами из тех, что творили и насылали они на людей. Смерть — вот самое страшное, что несли они. Дети вроде Гудрун или малышки в колыбели, только родившись, уже становились будущими жертвами призрачных сил ночи. И что самое удивительное, именно дети будто бы знали и чувствовали это больше самых умных и осторожных взрослых. Возможно, потому, что они еще помнили ту все обнимающую тьму, из которой пришли в этот светлый мир человеческой жизни. Их уши более чутки, их взгляд острее, чем слух и зрение взрослых. Они могут услышать малейший ночной шорох, заметить слабое, неясное движение — все, что предвещает опасность, выдает её присутствие.

Легкий сквознячок из-под кровати мог подсказать им, что жестокие глаза высматривают и выжидают, когда маленькие голые ножки ступят на доски пола. Шелест простыни, шуршание одеяла или тихий вздох мягкой подушки мог означать, что где-то в постели скрываются острые зубы, волосатые руки, кривые когти, готовые рвать, кусать, душить. Дети знали, что нужно быть начеку, не доверять замершему в ночи буфету или крутой лестнице, где затаились и бродят коварные тени. Они знали наизусть все трещины в стенах, потолках и полах и всегда помнили, что оттуда может высунуться мертвенно-бледная рука, холодная, как снег, и цепкими пальцами ухватить за лодыжку или край ночной рубашки.

Родители, считая, что все это игра детского воображения, старались отогнать пустые, как они думали, страхи. Взрослые просто не верят в ночных существ, ничего не знают о них, живущих под лестницей, под кроватью или в постельном белье. Это детские выдумки, говорят они, неопытный ребячий глаз, который пугается и нарисованного дьявола. Взрослые называют этих пугающих детей ночных существ «детскими боглями» и легкомысленно запугивают ими непослушных малышей.

Однако у взрослых были и свои собственные страхи. И хотя они старались не говорить о них, но никогда не отрицали существования ночных пришельцев, охотящихся за детьми. Эти существа могли принимать любое обличье, но чаще всего являлись в человеческом облике. Один такой ночной хищник, по виду обычная женщина, обитал в Шотландии.