Призраки Ойкумены

Сегодня определенно был день deja vu. У маэстро потемнело в глазах — с такой ясностью он увидел, вспомнил, пережил заново траектории клинков, вылетевших из руки дона Фернана. «Гори в аду!..» — и дага кувыркается в воздухе, а сын маркиза де Кастельбро бежит из спортивного зала, мимо умирающей дочери маркиза де Кастельбро. «У вас только рапира, дон Диего, — узкий стилет вонзается в воздушный корень баньяна. — Я не хочу, чтобы вы обвинили меня в преимуществе…»

Чувствуя себя шутом с липовой сабелькой, Диего обнажил рапиру. Полоса острой стали? Раритет, бессмыслица, гнилая древность в сравнении с тем, что могло обнаружиться в кобурах Веника со Шваброй. С крыльца кричали, скрипел снег под ногами бегущих. За оградой мелькнули сани, удивительные сани без упряжки — и скрылись из виду, свернув к воротам. Из салона «скорой помощи» завизжала стая бесов, принявших облик свиней. Руку Диего рвануло, едва не вывихнув запястье. Что-то хрустнуло: кость? Рука вдруг сделалась легкой-легкой, хоть вместо белого флага вывешивай.

Машина оторвалась от земли, прянула ввысь. Людей обдало снежным вихрем, запорошив глаза. Бесы завизжали снова, на другой манер. Аэромоб в небе ощутимо качнуло, но машина продолжила полет, уходя к городу. Летела «скорая помощь» боком, рыская из стороны в сторону, заваливаясь на левый борт. Бесы заходились визгом, рвали глотки, и, наверное, сам Господь не знал, откуда орет рогатый легион: из-за ограды, из летучей беглянки, из геенны огненной.

Равнодушен к бесам, Пробусу, коварству лже-медиков, Диего Пераль смотрел на обломок рапиры. Три четверти клинка торчали из сугроба, проломив тонкую корочку наста. Должно быть, Диего Пераль сошел с ума, но ему казалось, что сейчас Карни умерла во второй раз.

Контрапункт Из пьесы Луиса Пераля «Колесницы судьбы»

Король:

Право, не знаем… Так вы говорите, кошмар?

Лопес:

Ваше величество, мы ожидаем погромов!
Грозный маркиз баррикады возводит у дома,
Клятвы дает, что к нему не влетит и комар,
Герцог же платит солдатам по десять эскудо,
Копит отряд за отрядом…

Король:

Отряды? Паскуда!
Если дворяне готовы сорваться за грань,
Мы, короли, изрыгаем базарную брань!

Кардинал-советник:

Брань закаляет сердца наподобье молитвы,
Если монарх свое сердце готовит для битвы…

Король:

Вот так совет! Не слыхали мы хуже совета!

(Лопесу)

В чем же причина грызни?

Лопес:

В эпиграмме поэта!

Король:

Вот так причина! Мы помним сей дерзостный пасквиль.
Он послужил, как известно, мотивом для таски,
Но баррикады, отряды, лихие мужчины…
Вот так причина! Будь проклята эта причина!

Кардинал-советник:

Из-за поэта наемников строят в колонны?
Это уже не поэт, а позор Эскалоны!
Церковь к таким щелкоперам относится просто —
Мыло, петля да палач, да забвенье погоста!

Король:

Вам разреши, вы повесите всех без разбору:
Лекарей, пекарей, зодчих, артистов, купцов…

Кардинал-советник:

Смею напомнить о подвигах ваших отцов —
Тех, кто без жалости…

Король:

Хватит! В отцовскую пору
Мы бы и сами казнили без лишних причуд.
Нынче же время иное. Я завтра лечу
В помпилианский Сенат с однодневным визитом,
После на Китту лететь предназначено нам
К черным, как смоль, вудунам! А они, паразиты,
Сплошь гуманисты! И что нам сказать вудунам?!
Если узнают, что нами повешен поэт,
Выставят прямо в порту демонстрантов пикет,
Нас обвинят в изуверстве: мол, варвары снова…
Черт бы побрал все свободы, особенно слова!

Лопес:

Ваше величество, в городе трам-тарарам…

Король: