Призраки осени

– А где, позвольте осведомиться, все остальные? – голос Виски-Джека заставил всех обернуться. – И куда уполз мальчишка?

Из гостиной не доносилось ни звука, но дальше по коридору звучали еле слышные голоса.

– Дьявол забери эту Чиз! – сжал кулаки лорд Холдсток и метнулся на звуки. Все поспешили за ним. Гордон обернулся на пороге и увидел, как оседает Винни, весь в копоти и ожогах, обессиленный, несчастный, но живой.

Кто-то из призраков, пока остальные были увлечены мальчишкой и огненной дуэлью, спустился к подвальной двери и торопливо зашептал:

– Он в кабинете! Наверняка кухарка скажет ему бежать на крышу, поторопись!

Подвал взорвался оглушительным ревом.

Туман хлестал по полу, рвался и не жалел хвостов. Его провели! Надули, как младенца!

Тараканы хлынули из-под двери блестящим хитиновым потоком.

Фан-Дер-Глотт скрестил руки на груди и слушал, как тело мальчишки стучит о черепицу. Душекрад загибал пальцы по числу ударов. Тело пролетело мимо окна. Лужайка хлопнула в ладоши. Чиз охнула. Голос-Из-Тени подвел счет:

– Ушел.

– Вернемся к столу, – неуверенно предложила Мириам Дутль, и призраки потянулись за ней в гостиную.

Карты лежали нетронутой стопкой в центре стола.

Сели молча.

Все, кроме Душекрада и Фан-Дер-Глотта, не поднимали глаз. Лорд Холдсток запрокинул голову и делал вид, что спит.

Скрипнула дверь в подвал.

Взгляды призраков мгновенно взметнулись, сшиблись, заметались, пытаясь найти в чужих глазах не понимание, ужас, обреченность, а легкомысленность, глупость, надежду.

На лестнице послышались шаги.

– Я вас сдам, – затрясся лорд Тангейзер, – всех сдам.

– Не хочу, – в тон захныкала Мириам Дутль. – Пожалуйста! Еще чуть-чуть… Я очень боюсь… Кто-нибудь… Пожалуйста!

Чиз молча выламывала пальцы. Ее звали Отчаяние. Фан-Дер-Глотт потянулся к картам и принялся тасовать колоду. Голос-Из-Тени практически растворился во мгле. Круел Райт переглянулся с Гордоном Бёрном, и оба встали за спинкой стула Чиз.

– Ты не одна, – шепнул Райт и упрямо выпятил челюсть. Лорд Холдсток попытался подняться и рухнул на свой стул. Леди Пустое Семя силилась что-то сказать.

Шаги звучали глухо.

На Душекрада было страшно смотреть. Ферзь стола. Его дико трясло. Он побелел, как молоко, эхо шагов отзывалось в нем рывками, точно идущий наживлял его на крючок и, пока баловался, тыкал пальцем, не забрасывая в воду.

В гостиную, как пажи, раскрывающие двери перед тираном, вползли нервные завитки тумана.

Выдержав драматическую паузу, показался второй Душекрад.

Он вплыл эфемерным облаком, тонкой тенью, силуэтом, отраженным в зеркале. Еще не Душекрад – Уильям Стивенсон. Изящный мальчик, который так понравился Шейле Комптон.

Настоящий Душекрад заклекотал, раздирая бесплотную шею руками. Зло указало на него, и когда призрак попытался не подчиниться, дернулся в сторону коридора, оно мгновенно оказалось рядом, втиснулось в него и застегнулось на все пуговицы. Будто надело парадный сюртук.

Душекрад стал един.

Пришло время казни.

Велосипедист

Время капало из крана с надоедливым мелодичным стуком.

Сквозь дрему Берту приходили на ум различные картины, саундтреком к которым могли бы подойти эти звуки. Полые ландшафты, выложенные из духовых инструментов. Лес алмазных сосулек, рассыпающих весеннюю капель. Празднество крохотных, с мизинчик, созданий, с размеренной четкостью бьющих в слюдяные барабаны.

Берту казалось, что его тело исполнено из стекла. Кто-то завернул его в ковер и грубо, но без особой жестокости несколько раз ударил кувалдой. Кости растрескались и проткнули кожу изнутри зубчатой бахромой.

«Я никогда не смогу ходить, – хихикнул про себя Берт. – Стану шаром и буду кататься из угла в угол. Отличный цирковой трюк!»

По коридору заскрипели колеса. Берт жадно прислушался, пытаясь уловить обрывки разговоров. Дверь в палату открылась, стекло зазвенело, голоса неожиданно заполнили палату гомоном чаек. Запахло мылом и морским прибоем.

– …рядом с домом, – закончил женский голос, но его партию тут же подхватил мужской. Доктор. Самые внимательные руки. «Он доставал трубки из моей груди, продувал их и монтировал на место, – покивал внутренний Берт. – Уважаю профессионалов! По одном звуку определить, что не так с моим клавикордом».

– Проклятое место! Давно пора его снести!

– Полицейские оставили здесь своего человека, возможно, тот, кто сделал это с ними, захочет вернуться.

– Его до сих пор не нашли?

– Доктор, в городе живут семьсот тысяч человек, – женщина явно гордилась чужими словами, которые звучали так убедительно. – Дом перетряхнули по кирпичику.

– Этот коп, похоже, вас очаровал.

– Ну что вы, доктор. Линкольн Финч вовсе не в моем вкусе. Ему всего двадцать один!

– Пусть лучше ваш коп объяснит, куда пропадают дети?!

– Он говорит, что все следы ведут в порт. Возможно, там детей продают на органы или что-то в этом роде…

– Этот ваш Финч – странный малый. Видели его руки?

– Боже мой, доктор, он вовсе не мой! И потом, это скорей всего ожоги… или экзема, как вы думаете, доктор?