Призраки по контракту

В справочнике, после взрослой совы в двух видах — анфас и ан-задница — изображения личинки. Тоже в двух видах: болтающаяся на ветке мутная «сосулька» и ни к чему не прикрепленная водянистая капля…

Мать-мать-мать. Прикольное ощущение: будто ты целый вечер мило общался с приятным собеседником, а потом выяснил, что по паспорту он Влад Дракула. Ну что ж. Одно радует: эта прелесть у нас позади. Напрягает другое: завтра ты так же беззаботно выпьешь с кем-нибудь на брудершафт, а потом проснешься с откушенной башкой.

— …Как это — нет? Блин, они там оборзели? Совсем работать не хотят, ё-мое?..

Очередной затык — в справочнике не оказалось изображения белого червя. Его Лерыч тоже в лицо не видел. Если бы видел, сейчас вряд ли смог бы опознать: далеко не все индивидуумы после смерти зависают в астрале. А составители почему-то не поместили рисунок, только коротенькое описание в несколько строчек. Приходилось опираться на устную информацию от дяди Лёши и небогатые Валеркины знания.

— Ну… посмотрим, чего ты еще умеешь, — пробубнил Лерыч, раскапывая в бескрайнем софте Малыша древнюю примочку «счетчик Гейгера». — Ты уж нас предупреди, если эта фигня подкрадется.

Очень скоро, где-то через полчаса пути, напарники оценили достоинства серой ивы. Оценили, расставшись с ней навсегда.

Наверно, здесь стоит сказать пару слов о рельефе этого чудесного места. Дело в том, что сторожка дяди Лёши вместе с окружающей розовой чащей располагалась на холме. Там не задерживалась лишняя влага — иначе курьезные деревья в течение одной осени полопались бы все до единого к чертям собачьим. Первый день пути — постепенный сброс высоты. Граница розовой чащи с ивовым лесом означала переход в низину. Так вот, пока двигались сквозь серые заросли, шли по сухой земле: это замечательное растение всасывало в себя влагу, как губка. Кончилась ива — кончилась нормальная дорога. Начался неопрятного чахлого вида кустарник, опутанный разнокалиберными лианами, а вместе с ним — грязное месиво, канавы, заполненные водой, местами — заболоченные участки, которые приходилось старательно обходить, чтобы не получить свои законные двести двадцать вольт (в лужах и канавах эти самые вольты, к счастью, не водились — их генерировала какая-то высокоинтеллектуальная болотная растительность). После каждого крюка Валере было все труднее снова отыскивать тропу. Выручал Малыш, который четко держал направление, а также провешенные на кустах через небольшие расстояния трещотки, предназначенные отпугивать мышехвостов (мышехвоста пока не встретили ни одного. Должно быть, они и впрямь не любили трещоток). Дождь, моросивший с утра, через пару часов ходьбы усилился. Наконец, дополняли удовольствие импровизированные рюкзаки: запирающая липучка от частого использования стерлась, то и дело расстегивалась без объявления войны. Падая очередной раз в лужу, ребята рисковали зачерпнуть в мешки воды и промочить содержимое.

Вот так и шли. В этот день дикая зона узнала много культурных выражений.

Малыш, надо сказать, рьяно кинулся в бой. Первое сообщение о повышенной радиоактивности появилось где-то за час до места, отмеченного на карте восклицательным знаком. Напарники целиком превратились в зрение, слух, нюх и всякие шестые чувства, но черви пока не объявлялись. Да и не должны были — Малыш идентифицировал источник радиации с большого расстояния.

Зато неподалеку от условно опасного места — того самого, отмеченного восклицательным знаком — у друзей вдруг синхронно заболела голова, и приключилась несвоевременная заминка: дорогу перегородила канава не меньше пяти метров шириной. Внизу — вода и, кажется, глубоко. Через канаву — несколько уложенных рядом тонких розовых стволов, покрытых вездесущей слизью. Узенький мостик, сантиметров пятнадцать от силы. И скользкий.

— Перелезем?

— А у нас есть выбор?

И выбора нет, и времени нет. Нарезая круги, напарники рисковали выбиться из дневного графика — это раз; имели неслабые шансы получить сегодня неслабую дозу — это два; наконец, вплотную подобрались к резиденции белого червя, встреча с которым чревата не одними лишь рентгенами. Дистанционное психотропное воздействие и самый сильный парализующий яд — вот инструментарий царя дикой природы.

К переправе готовились быстро, но тщательно.

Хотя стволы лежали здесь черт знает с какого времени, но — такова особенность розовых деревьев: их сок остается сильным растворителем сколь угодно долго. Друзья настригли веток, связали в стопки и примотали к подошвам ботинок, а еще — заклеили ладони пластырем: хвататься за жерди моста, если вдруг чего. Не доверяя предательской липучке, туго перевязали горловины вещмешков кусками прочной лианы — на случай, если поклажа окажется в воде. Из другой лианы получилась импровизированная страховочная веревка.

— Ну?

— Ага.