Призраки подземелий

– Уже приказал приготовить, – кивнул Альто. – Спроси Зибфера, он у них там за старшого остался. Топорик ладный подобрали, лично на шеварийской башке проверял…

– Ну, коли так… – пожал моррон плечами и, не видя смысла прощаться, раз всё равно вскоре предстояло увидеться, быстро зашагал по дороге.

* * *

Из всех вопросов, которые предстояло решить в ближайшее время, вновь шедшего в одиночку по караванному пути моррона волновало лишь два: что случилось с попутчиками и что делать после разрушения Храма Первого Молотобойца? Всё остальное было не его хлопотами, точнее, не только его. Попав на чужую войну, Аламез хоть и действовал сам по себе, хоть и держался особняком, но всё равно плыл по течению обстоятельств, как возникавших, так и перераставших друг в друга по воле Великого Горна. Божество ставило перед своими сынами и перед ним задачи, а они, как могли, выполняли их, причем моррон пока еще не отличился активностью и не оправдал возложенных на него надежд. Наверное, не только создатель всех гномов, но и Коллективный Разум были весьма разочарованы действиями Дарка, ведь общее дело уже близилось к завершению, а он еще не сумел себя проявить и хоть на десятую часть оправдать доверие. Однако гнев всемогущих существ, который мог вскоре обрушиться на нерадивого исполнителя их общей воли, волновал моррона в последнюю очередь, хотя бы потому, что он никак не мог его отвратить. Тревожило же Аламеза совсем другое.

Дарку не давала покоя самоуверенность и вспыльчивость Ринвы, которые рано или поздно, не в этот раз, так в следующий, но обязательно приведут к трагедии и, как следствие, к осложнению отношений с фон Кервицем. Пока они были вместе, так сказать « в одной лодке», моррон мог пресекать безрассудство девицы, но стоило ему лишь ненадолго отлучиться, и она тут же попала в беду, рассердив гномов, а у Крамберга не хватило умишка, чтобы сгладить конфликт или хотя бы остаться в стороне. За ошибки разведчиков должен был почему-то расплачиваться именно он, хотя вина полностью лежала на фон Кервице, ведь именно рыцарь послал вместе с ним агентов, не обладавших ни должным опытом, ни врожденным чутьем, – одним словом, зазнаек слабовато подготовленных для самостоятельного выполнения миссий подобного рода, но зато мнящих себя чуть ли не гениями первопроходчества и шпионажа. Высокопоставленная фигура в герканской разведке ничего не могла сделать Дарку Аламезу, но вот Дитриха фон Херцштайна могла растереть в порошок и развеять по ветру.

Не менее беспокоил моррона и вопрос, как выбраться из подземного лабиринта после разорения злополучного Храма. Даже если отряду Румбиро и удастся перебить большинство шеварийцев, а оставшиеся уйдут восвояси, то как он сможет перебраться обратно через пропасть? В одиночку или даже втроем возвести мост над ущельем в шестьдесят шагов – затея обреченная, даже хотя бы потому, что ему или им ( в зависимости от того, будут ли к тому моменту еще дышать дерзкие попутчики или нет) не закрепить на другой стороне ни веревки, ни каната. Стрела или болт, к которым можно было бы привязать в какой-то степени судьбоносную нить, легко перелетели бы через пропасть, но не смогли бы вонзиться в скалу или случайно застрять в камнях.

Это были две серьезные беды, которые вот-вот могли стать актуальными, и самое страшное, Аламез ума не мог приложить, как хотя бы попытаться их избежать.

Преисполненный дурными предчувствиями и пребывавший в далеко не лучшем настроении, Аламез вывернул из-за поворота дороги и увидел то, что Альто с весьма большим преувеличением называл баррикадой и что на самом деле представляло весьма печальное зрелище. Десятка два – два с половиной махаканцев вместо того, чтобы усердно, в поте лица и остальных частей могучих, хоть и низкорослых тел, крушить монолит скалы топорами, а затем выкладывать из камней завал поперек дороги, предпочли праздно проводить время за единственно доступным Сынам Великого Горна развлечением – пьянством. Вряд ли они потратили на выполнение приказа Альто более четверти часа и выбили из скалы не более сотни мелких камней, аккуратно затем разложенных поперек дороги по четырем крохотным кучкам.