Призраки прошлого

Теперь же Эрик Стефан де Нормонд, облаченный в относительно свежую и чистую одежду, с немного влажной шевелюрой и видом вполне довольным и умиротворенным, сидел в гостиной, вытирая руки пушистым белым полотенцем и, облокачиваясь одной рукой на предназначенный для этого подлокотник, а другой — на собственное колено, старался держать в поле зрения всех участников собрания. При учете того, что Татьяна, стремясь быть оригинальной, да и устав от долгого сидения, устроилась за спинкой его кресла, упершись в него обеими руками, это было несколько затруднительно, но граф справлялся.

— Итак, — Роман, поднявшись для наглядности на ноги, демонстративно прокашлялся и, окинув всех присутствующих внимательным взглядом, убедился в их наличии и внимании к его словам, после чего многозначительно вопросил, — Кто из присутствующих может внести конструктивные предложения по существу вопроса?

— Быть может, господин виконт подаст нам позитивный пример и сам внесет парочку предложений? — очень вежливо осведомился хранитель памяти и, разведя руки в стороны, прибавил, — А мы их обдумаем.

Господин виконт, совершенно искренне пораженный таким заявлением, заморгал, прижимая руку к груди.

— Я? Но я же председатель! — наконец проговорил он, добавляя в голос нотки праведного негодования, — Я не могу вносить предложения, я могу только рассматривать и одобрять или нет то, что предлагаете вы.

— Я не хочу вносить предложения, которые будут критиковать! — мгновенно ощетинился оборотень и, закинув ноги на стол, скрестил руки на груди, — Я натура нежная и чувствительная!

— Вот о нежности и чувствительности своей упырям расскажешь, натура, — не растерялся Роман, — Как раз перед тем, как в следующий раз им оторвать голову…

— Я бы попросил без наездов! — совсем возмутился мужчина, негодующе воздевая палец, — Я к этому вообще не имел никакого отношения, это все вы! И вообще-то…

Эрик красноречиво кашлянул. Самозабвенно препирающееся собрание примолкло, почтительно обращая внимание на возвратившегося к жизни хозяина замка.

— Хотелось бы узнать у господина председателя, суть какого вопроса он изволит рассматривать, — вежливо и даже немного высокопарно произнес тот и, повернувшись к столу, за которым сидело подавляющее большинство присутствующих, еще более вежливо прибавил, — Ибо, помнится мне, единственный вопрос был обращен изначально именно к нему.

Винсент, обрадованный таким поворотом событий до чрезвычайности, весело хлопнул в ладоши.

— Точно! Роман, колись.

— Вот именно, — буркнул Ричард, по-прежнему недовольный необоснованным обвинением его в жестоком обращении с упырями, — А то только и знает, что других винить, а сам-то…

Виконт, по сию пору стоявший, в попытке изобразить из себя одновременно трибуну и оратора, недовольно фыркнул и, не отвечая на выпад оборотня, сел, ухитряясь при этом развести руки в стороны.

— А я забывчивый, — с видом профессионального заговорщика, скрывающего государственную тайну, заявил он, — Вы задаете мне слишком много вопросов и я ни одного уже не помню. Да, — и он выразительно кивнул, подтверждая собственные слова.

Эрик, настроенный в данный момент довольно миролюбиво и, видимо, даже согласный немного подыграть брату, тонко усмехнулся.

— Мм, дайте-ка вспомнить. Мне кажется, что речь шла о…

— О пауках, — внезапно вклинилась в речь любимого графа Татьяна и, судя по всему, сама от себя такого не ожидавшая, растерянно примолкла.

Взоры всех присутствующих устремились к ней. Даже Эрик обернулся, в явном изумлении взирая на свою ненаглядную и вопросительно приподнял брови.

— Извини, а при чем здесь пауки?

— Да, и при чем тут Анхель? — не выдержал, разумеется, прекрасно помнящий суть вопроса, Роман и, вопреки брату, нахмурил брови, — Какие пауки, если мы говорим о нем?

— Гляди-ка, вспомнил, — не удержавшись, хмыкнул хранитель памяти, — И напоминать не пришлось…

— Не мешай, живность, — беззлобно огрызнулся виконт, — Ты видишь — я не въезжаю?

— Так может… — начал, было, уже Ричард, радостно подхватывая эстафетную палочку, но Татьяна, покинувшая свое место за графским креслом, решительно перебила его.

— Может, мне дозволено будет ответить на вопрос?

Оборотень, умолкнув, сделал приглашающий жест рукой. Винсент многозначительно приподнял брови, изображая внимание. Реакция слушавшего с самого начала и не пытавшегося перебить, Эрика в расчет не принималась, а вот Роман, по обыкновению любящий привлекать внимание к собственной персоне, милостиво кивнул.

— Может. Поведай нам о днях своих суровых, женщина.

— Я сейчас кому-то насильно рот закрою, — пообещала девушка и, присев на ближайший к креслу графа стул, положила перед собою на столешницу сцепленные в замок руки, — Ну, так вот. В общем-то, я далеко не уверена и это вообще могло мне только показаться… Хотя я, конечно, вроде бы видела, точно видела, но могла ошибиться, учитывая происходящее…

Хранитель памяти закатил глаза и, откинувшись на спинку стула, утомленно вздохнул.

— Разбудите, если она когда-нибудь перейдет к сути вопроса, — с демонстративной ленцой в голосе попросил он. Роман согласно кивнул.