Призраки прошлого

Тихий вечер в Беннетт-Ландинг. В основном все вечера такие. Солнце садится, и город погружается в темноту, а я остаюсь только со своими мыслями, которые уводят меня в чертовски опасное место. В последний раз чувствовал такую изолированность на реабилитации, когда боролся с тем, чтобы прийти в норму. Мне нравится думать, что с тех пор я добился успеха, но есть вечера, когда моя сила воли проходит проверку.

Последний час брожу по улице, направляясь в прибрежную часть города, через парк Ландинг рядом с гостиницей, рассказывая свои секреты по телефону ослу, который характеризует их как «отстой».

— У нас у всех бывают плохие вечера, мужик. Ты знаешь это, — говорит Джек. — Попытайся вспомнить, почему ты там. Выпивка точно не поможет тебе в возмещении ущерба.

Он прав. Конечно же.

Но, Господи, помилуй, я бы отдал свое левое яичко за бутылку виски прямо сейчас.

— Я пытаюсь, — говорю, проходя дальше, и поднимаю голову, когда замечаю небольшую туристическую зону. Замираю, когда улавливаю движение. Кто-то сидит на столе для пикника, уставившись на воду.

Моргаю, смотря на её лицо в лунном свете, когда Джек начинает бормотать, убеждая меня найти, где проходят встречи АА.

Я не ожидал, что кто-то из людей будет здесь в это время, и тем более не рассчитывал увидеть ее.

— Кеннеди?

Девушка поворачивается в мою сторону.

Она не выглядит удивленной, как я ожидаю. Сдержанно осматривает меня, но ее поза расслаблена, поэтому, думаю, это кое-что значит.

— Ты слушаешь меня, Каннинг? — спрашивает Джек. — Или я зря трачу свое время.

— Слушаю, — отвечаю. — Подумаю, что можно сделать.

— Хорошо, — говорит он. — Знаю, это не просто, но думаю, тебе это поможет.

— Да, — бормочу. — Слушай, я должен идти.

— Ты уверен? Все хорошо?

— Да, все хорошо.

— Позвони, если что-то понадобится.

— Позвоню.

Я заканчиваю звонок. Кеннеди наблюдает за мной, но еще ничего не говорит, поэтому не уверен, стоит ли мне крутиться вокруг. Я не знаю, почему она здесь или что делает, и одна ли она. Не вижу больше никого, но это не значит, что она никого не ждет.

— Дай догадаюсь, — говорит она через мгновение. — Твой менеджер?

— Нет, — отвечаю, засовывая телефон в карман. — Мой наставник.

— Мило... думаю, — Кеннеди замолкает, прежде чем продолжает. — Не совсем уверена, что на это сказать.

— Так и есть, — делаю несколько шагов ближе, оценивая ее реакцию. — Он хороший парень. Не ведет себя со мной, будто я звезда, что я ценю. На самом деле он считает, что мои фильмы дерьмовые.

Она смеется. Искренне смеется.

— Извини, я не хотела смеяться над тобой, но это забавно, — поясняет. — Ты должен признать, что они в какой-то степени иногда слащавые.

— Слащавые.

— Честно сказать, я смотрела только первый «Бризо». Но да ладно, некоторые добавленные диалоги? Я думаю, что с моими глазами что-то не то, потому что я не могу оторвать взгляд от тебя. Что за низкосортная лабуда?

— Да, это один их самых неудачных.

— И то, что Марианна сказала ему в больнице, когда он впервые заболел, и они искали, как ему исцелиться?

— Тебе станет лучше, благодаря нашей любви.

— Вот! — Кеннеди закатывает глаза. — Потому что это самая мощная сила в мире.

— Мне понравилась это реплика, — признаю и, пользуясь моментом, забираюсь на стол для пикника, садясь рядом с ней. Между нами остается расстояние, поэтому мы не касаемся друг друга, но она так близко, что я ощущаю тепло от нее и намек на парфюм. — Их любовь не стала для него спасением, но сделала его лучше.

— Не имеет значения, — говорит Кеннеди. — Он лежит на больничной койке, признается, что умирает, и вот что она говорит ему?

Я улыбаюсь на цинизм в ее голосе, позволяя ей это. В этом есть смысл. Становится тихо. Кеннеди смотрит на воду, обнимая себя руками, как будто пытается собраться. Она дрожит, возможно, ей просто холодно, или она дрожит из-за меня. Не знаю.

— Ты хочешь, чтобы я ушел? — спрашиваю.

Она не отвечает, опуская взгляд на землю перед нами. Не звучит «нет», но так же и «да». Знаю, что, вероятно, должен оставить ее в покое, не рисковать и не давить слишком быстро, но я чертовски сильно скучал по ней последние несколько лет. Я не заслуживаю ее времени, не сейчас, по крайней мере, но так отчаянно хочу получить хотя бы часть этой женщины, что украду любую секунду, какую смогу.

— Что ты здесь делаешь в такое время? — спрашивает она тихо. — Нет хорошей причины находиться в этом парке после наступления темноты.

— С тобой есть.

Она улыбается.

— Просто хотел провериться, — отвечаю. — Не могу сидеть в этом доме, пялиться на стену, когда эта женщина всегда там. Нужен был перерыв. Уже поздно, думал, буду здесь один.

— Извини насчет этого...

— Не извиняйся передо мной, — говорю, качая головой. — Итак, ты все еще проводишь здесь время?

— Иногда, — отвечает Кеннеди. — Хотя обычно не после наступления темноты. Мэдди здесь нравится, нравится кататься на качелях, проводить время у реки.

Мэдди.