– У меня лет десять назад был такой случай. Два брата-близнеца специализировались на ограблениях банков. Мы составили робот-портрет, как только их засекли. И пошли по следу. А наш грабитель банков и не прячется, светится во всю. Мы за ним, он подводит нас к самому банку, заходит туда, мы тоже. Смотрим, он берет какую-то банковский формуляр и тихо его заполняет. Ну, думаем, сейчас подойдет к окошу, достанет пистолет и скажет: «Всем лежать, деньги в мешок!». Ну, что обычно говорят в таких случаях. У нас уже пистолеты в карманах на взводе. А он берет свою бумажку, рвет ее, бросает в корзину и выходит из банка. Брать его нет никакого повода. А в это время, пока этот близнец светится, его братец грабит банк в другом конце города. Точно таким же образом они уходили от погони – мы бросались за тем, кто не прятался. А другой в это время уходил с награбленным. В конце концов мы разобрались, в чем дело, но не сразу. Я не исключаю, – сказал Бросс, – что у Робинса тоже был двойник, для которого наш покойник служил прикрытием. Кто он и откуда, я даже не хочу сейчас думать. Но это единственная гипотеза, с помощью которой я могу объяснить явление Робинса № 2 на «Би-Би» за три часа до того, как был обнаружен труп Робинса № 1. Надо начинать искать его по фотографии Робинса. По всей Франции, включая все аэропорты, паромы и поезда через Евротоннель. Тут что-то очень круто замешано.
12. Степан обещает помочь следствию
О том, что единственный в округе грузовик «Рено Мидлайнер», работавший на газе и дизельном топливе, был зарегистрирован на имя Мохового, Бросс узнал от Готье. Комиссар тут же связался с «Мандрагорой». Моховой подтвердил, что такой грузовик у него действительно есть, но неделю назад он отправил на нем груз в Россию и, если господину комиссару угодно, может предоставить ему справку о пересечении им границ по всему маршруту следования.
Когда Бросс сообщил ему об этом, Готье тут же «пробил» номера грузовика Мохового через германо-польскую границу, и ему сообщили, что машина с такими номерами в последние две недели границу с Польшей не пересекала. Готье еще только раздумывал о том, как ему сообщить начальству, что пришло время восстановить наружное наблюдение за «Русским замком», включая виллу «Мандрагора», как ему вновь позвонил Бросс.
– У меня еще один русский след, – сказал он. – Наши эксперты обнаружили отпечатки пальцев коменданта «Русского замка» месье Козырева, – они у нас были в его досье – в вещдоках, взятых на барже Боле. Это – достаточное основание подозревать его в убийстве Робинса. Хотел с тобой посоветоваться – ждать, пока он выйдет в город из замка, и брать его прямо на улице, либо сообщить в посольство и потребовать его выдачи.
– А что там за вещдоки? – спросил Готье.
– Плаке нашел на барже Боле на палубе моток веревки и монтерку. Парень, который управлял баржой, говорит, что это не его вещи, и он не знает, как они попали к нему на борт. Владелец баржи Боле говорит то же самое.
– Странно это. Что у Козырева могло быть общего с этим англичанином? Не исключено, конечно, что он стоял на стреме, пока Робинса допрашивали и пытали. Если так, то тут прямая связь этого убийства с русскими, в том числе с теми, кто служит в их посольстве. Непонятно только какая. Ну, попробуй, потормоши этого русского. У него нет дипломатической неприкосновенности. Можете брать его даже на улице. А в посольство обязательно сообщите, как возьмете, но не сразу.
Для Готье в этой затяжке с информацией для посольства был свой смысл. Если Козырев что-то действительно собой представляет, его начнут срочно разыскивать и выручать. Если нет – пришлют ему своего адвоката в лучшем случае. И то не сразу. Так в ДСТ и выясняли обычно, кто есть кто у русских.
Степана взяли во вторник утром, когда он выехал на своем мопеде на рынок закупать продовольствие для Мохового. Плаке на этот случай пригласил с собой переводчика из комиссариата, и арест Степана прошел без каких-либо осложнений. В комиссариате ему без лишних церемоний объявили, что его задержали по подозрению в совершении убийства гражданина Англии Стивена Робинса. Степан ответил, что никакого Робинса не знает и никого не убивал, но как-то сразу сник и попросил разрешения позвонить по телефону. Мобильник был при нем и, набрав номер, он кому-то сказал: «Меня тут в полицию притащили. Спрашивают что-то про убийство, но я знать ничего не знаю об этом. Хорошо, так и скажу. Пока». Переводчик перевел его слова, и Плаке задал ему всего лишь один вопрос: «Что вы можете сказать о преступлении, в котором вас подозревают?». На это Степан заявил, что впредь отвечать на вопросы будет только в присутствии своего адвоката, и потребовал его немедленно освободить. Бросс велел посадить его в камеру, а сам пошел звонить в русское посольство.
К вечеру в комиссариат к Броссу явился молоденький русский консул в сопровождении высокого грузного грузина, который в посольстве России в Париже работал в должности адвоката.