Призванье варяга (von Benckendorff) (части 1 и 2)

Ясным январским днем 1794 года я прибыл в Санкт-Петербург, где меня встретил Карлис: у него вдруг появились дела в столице - на Рождество, пока мы с матушкой поехали в Ригу, бабушка вызвала его к себе и сделала много подарков и прочих милостей. А как только я приехал на обучение, она и отпустила отца домой.

Наутро мы с провожатым сели в санки и поехали в Колледж, а Карлис вернулся в Ригу. Сперва он хотел меня проводить, но... в общем, его не пустили. Помню, отец на прощанье обнял меня что есть силы - так что у меня слезы на глазах выступили и шепнул на ухо, мешая латышскую и немецкую речь:

- "Держись, Бенкендорф. Анна велела деда твоего в масле варить, коль он не смирится. Да только сдохла курляндская сука за месяц до казни, а Бирон не решился. Даст Бог..."

И я отвечал ему по-латышски в первый и последний раз в жизни:

- "Pal'dies, teevs. (Спасибо, отец.)"

Потом мы поехали со двора и он все шел за санями и махал мне рукой, а я не обернулся ни разу и только смотрел на полированную металлическую спинку, в которой кое-как отражалось то, что осталось за нами. Помню, мой провожатый все смотрел на меня, а потом не выдержал, выматерился и не проговорил, а будто сплюнул сквозь зубы:

- "Что вы за народ -- немцы?! Не сердце, а -- камень..." - а потом выругался совсем непотребно, прибавив, - "Волчонок..."

Так кончилось мое детство.

x x x

Из журнала графини Элен Нессельрод

Однажды мы разговорились в салоне на тему: "Что есть -- Божья Любовь?" Было высказано много мнений, а в конце все обратились к моему Саше -- ибо он у нас всегда говорил последнее Слово.

Граф тогда сильно задумался, а потом произнес:

"Когда меня отправляли в учение к русским, я очень не хотел уезжать. И тогда отец мой вывез меня в деревню и показал простой камень. Он сказал:

- "Знаешь ли ты -- что есть этот Камень? Это -- Дар Божий!"

Я весьма удивился. Тогда батюшка мой объяснил:

- "Когда человек мал и неопытен, он жаждет, чтоб Господь выказал ему, как Он его Любит. И Божью Любовь мы все понимаем, как кусок Золота с неба, иль красивую девку, а может -- еще какую забаву...

Но... Вместо всего этого Господь посылает нам на сию землю одни только камни. Камни сии растут прямо из-под земли по весне и убивают наши и без того крохотные наделы...

Камни сии надобно убирать, разбивать на куски, строить из них дома, изгороди, или -- мостить ими дороги. И юный глупец готов проклясть Господа за сей Дар, ибо он несет лишь тяжкий труд, да всякие тяготы.

И лишь на краю жизни старый латыш вдруг понимает, что Господь -- Любит его. Ибо сей Камень и есть -- тот самый важный Дар Господа. Самый его Ценный Дар.

Ибо истинную Ценность Камня может понять лишь лифляндец. Уроженец наших топких болот...

* Часть II. Ливонский меч *

"Нет мелочей в

Делах Династических!"

Колледж Иезуитов Аббата Николя был в том году самой лучшей, дорогой и, я бы сказал - элитной школой Империи. Именно из Колледжа вышли лучшие разведчики, дипломаты и управленцы. Однако, - в Колледж не рвались и для России он стал "вещью в себе".

Видите ли, - ученикам приходилось принять католичество. А это -- на Руси не приветствуется.

Теперь вы поняли -- кто учился в Колледже. Там были дельные мальчики из захудалых фамилий, много отпрысков видных поляков и огромное число лизоблюдов и прихвостней этих католиков. Там было немало курляндцев, в жилах коих текла немецкая и польская Кровь, но ни единого немца и лютеранина!

Мне не следовало приезжать в сей гадюшник. Единственное, на чем сошлись бабушка с матушкой -- иезуиты мне обещали гарантии и протекцию: мой прадед по матушке был внуком Генерала Иезуитского Ордена в Рейнланде с Вестфалией, а в Братстве -- большое почтение к Крови и былым достоинствам предков.

Вдобавок ко всему Генералом "русской ветви" нашего Ордена был Карл Магнус фон Спренгтпортен -- лютеранин и швед. (Бабушка наотрез воспротивилась тому, чтоб на сей пост назначали католика, или -- поляка. Бабушка всегда была дальновидною женщиной.) Хоть шведы не слишком дружны с нами -- немцами, но поляков они попросту презирают. Так что мое появление в Колледже случилось под прямым патронатом Генерала "русских" иезуитов.

Добавьте к тому, что иезуиты замарали себя помощью всяким Костюшкам и бабушка запретила им свободное передвижение, иль проповедничество средь простого народа. Многие решили, что сие -- полное запрещение Ордена, но это -- не так.

России нужна была хоть какая-то разведслужба и вся иезуитская система образования осталась нетронутой. Но иезуиты хорошо запомнили тех мурашек, которые по ним бегали, когда моя бабушка (в присутствии своего ката -Шешковского) грозила им пальцем. Так что бабушке с матушкой были даны все мыслимые и немыслимые гарантии, что с моей головы -- волос не упадет.

Началось все, как будто -- нормально. Меня представили прочим ребятам и определили в казарму к "десятилеткам". Я начинал учебу с зимне-весеннего семестра и сильно отставал по многим предметам, - поэтому мне самому предложили выбрать Учителей и "Кураторов".