Призвание: маленькое приключение Майки

— В том-то и фокус, — сказал он. — Нужно уметь слышать смысл слов. И если ты научишься слышать, что тебе говорят, то запросто угадаешь хитрованца. Каждый хитрованец прячет себя особыми запорными словами. Звучать они могут по-разному. Иногда красиво, иногда не очень, а бывают такие запорные слова, которые просто восхитительны. Слушаешь и не веришь своим ушам.

— Какие например?

— Справедливость, Равенство, Братство, Мир, Любовь, Закон, Неподкупность.

Майка испуганно заморгала.

Директор не верил в правдивость Больших и Главных Слов, и десятилетнего ребенка это очень беспокоило.

— Ну, вот, скажем, болит у тебя зуб, — пустился Никифор в дальнейшие объяснения. — Ты приходишь к врачу, а он домой собирается. Говорит, что время приема закончилось, а ему пора ужин кушать. Ты плачешь, ты говоришь, что у тебя голова от боли раскалывается, ни спать не можешь, ни есть, ни жить. А врач в ответ только и знает: «Равенство! Равенство! Почему всем можно работать от звонка до звонка, а я сверхурочно пахать должен?!» И уходит.

— Вот же гад, какой!

— Формально он прав, а по-человечески?

— Хитрованец!

— И какое у него Запорное слово?

И пока Майка думала, директор со скоростью необыкновенной умчал ее еще куда-то и поставил перед другой — матово-стеклянной — дверью.

— Демагогия, — сказала Майка.

Ай-да, Марь-Семенна с ее секцией марафонного кросса.

В хрусталях

Таблички на двери не было — и правильно. Ни тогда, ни позднее Майка не смогла подобрать нужного названия кабинету Феи Телянчиковой.

Он был несравненным: одновременно и пустым, и полным, и воздушным, и приземленным. Здесь все просвечивало, проглядывалось, переливалось — будто ворох мыльных пузырей, которые взяли, да остекленели.

Замысловатые колбочки-вазочки-трубки, которыми комната была набита сверху донизу, не бросались в глаза, а словно подкрадывались: вот, кажется, ты находишься в большом пустынном помещении, но стоит протянуть руку, как обнаруживается препятствие, которое при ближайшем рассмотрении оказывается огромной банкой с бесцветной жидкостью. Ты отступаешь, а там, на особой стеклянной полянке, произрастают хрустальные цветы. «Звяк-звяк, — предупреждают они. — Осторожно!». Ты обходишь их стороной, боясь повредить хрупкую красоту, но возникает новое препятствие: прозрачная стена. «Стук-стук, откройся», — ударяешь по ней пальцем, а чуда не происходит. Стена надежно запирает ту часть кабинета, где можно разглядеть небольшой столик из матового стекла, нему — такой же стеклянный стул, а на стуле — бирюзовый слоник, размером с кошку.

Майка залюбовалась на слоника: какой же милый!

Слоник возил зеленым хоботом по столу, сбивая в кучу бумаги, ручки, карандаши…

— Бумс, — это упала чернильница. На белом полу расплылось темно-красное пятно.

— Тоша, гадкий элефант! — из ниоткуда, словно соткавшись прямо из воздуха, перед слоником возникла Фея. Ножки ее были обуты во все те же яркие сапожки, а вот голову с туго заплетенной черной косой украшала пышная ярко-желтая хризантема.

Подхватив слоника, она отнесла его в глубину комнаты, где поставила на белоснежный комод возглавлять вереницу других элефантов — Тоша был из них самым крупным.

— Мумс, — толкнулась на Майку Тошина обида.

Фея погрозила пальцем, и он послушно замер, притворяясь безделушкой.

«А кто-то говорил, что доносчикам тут нельзя быть», — подумала девочка.

По каким-то приметам она угадала, что слоник — из той же породы, что и Майкины жужики.

— Ребенок, — стеклянная стена между Феей и Майкой растворилась, — я ожидала вашего присутствия. Мы должны провести доверительно-личную беседу… — она указала на бледно-голубой диванчик, который Майка поначалу приняла за пятно на белой стене.

— Займемся, — сказала Фея, усаживаясь на свой стеклянный стул, желтая хризантема возле ее уха затрепетала. — Имеются пожелания? Да, я вижу, у вас они имеются, — она оценивающе оглядела Майку. — Вы грезите о преображении. Ведь так?

Девочка не знала, что ответить: обманчивая пустота, Телянчикова, будто парящая на своих высоких каблуках… Ей показалось даже, что у нее двоится в глазах.

Майка поморгала, но легче не стало.

— Не отпугивайте наваждения, — сказала Фея. — Напротив, надо клубить его вокруг себя, притягивать… — она вытянула руки и зашевелила длинными пальцами, будто играя на несуществующем рояле.

Майка замерла, но кроме легкого перезвона стеклянных колб и вазочек, она ничего не разобрала.

— Вам еще незнакома фата-моргана. Воздушные замки обходят вас стороной, — снисходительно улыбнувшись, мелодично произнесла Фея. — Или вы минуете замки… — она приложила ко лбу ладонь и замерла, наподобие героини немого кино.

Задумалась.

Майка смиренно ждала.

— Предположим, вы почиваете, ребенок, — наконец вымолвила Фея. — Все вокруг только сон, который создан специально для вас.

Она ткнула пальцем в пространство перед собой, и Майке почудилось, что по воздуху разошлись волны.

— Все для вас, потому что вы придумали этот мир от самого начала и до самого конца…

«Вот уж вас я бы ни за что не посмела придумать», — мысленно возразила девочка.