Призвание. О выборе, долге и нейрохирургии

Слон неспешной походкой двинулся к джунглям, и сперва мне, сидевшему на его спине в четырех метрах над землей, было не по себе от этих плавных покачивающихся движений. Мелькнула мысль, что путешествие быстро наскучит мне: как только я привыкну к качке, заняться будет нечем. Однако вскоре я начал получать удовольствие от поездки, хотя по-прежнему гадал, что же думает по поводу всего происходящего сам слон.

Погонщик держал в руках серп и палку. Время от времени он расчищал серпом путь, помогая слону, который ловкими движениями туловища тоже ломал встречные ветки. Я читал, что, кроме того, серпом слону режут уши, если он вдруг выходит из-под контроля. А еще я читал, что при подготовке молодых слонов дрессировщики иногда проявляют чудовищную жестокость, хотя многие авторы также упоминают, что между погонщиками и слонами порой развиваются очень близкие отношения и что доход, получаемый от катания туристов на слонах, помогает охране местной природы.

Слона не заставишь делать то, чего он не хочет. То, как погонщик и животное вместе выбирали маршрут, напоминало непрерывный процесс переговоров.

Погонщик направлял слона, слегка пиная его уши ногами, подобно пилоту самолета, нажимающему педали ножного управления, но слон далеко не всегда соглашался с рекомендациями. Верхом мы преодолели реку — гигантское животное без труда перебралось на противоположный берег — и продолжили углубляться в чащу вдоль едва различимой тропы. На небольшой поляне мы заметили грациозных пятнистых оленей, которые, испугавшись нас, тут же скрылись из вида. Водились в резервации и тигры с леопардами, но, как мне объяснили, на глаза они попадались редко. Около часа мы медленно двигались между деревьями, укорачиваясь от хлестких листьев, и наконец достигли луга, трава на котором местами была не ниже слона. Погонщик указал на участок примятой травы и что-то сказал Деву.

— Лежбище носорога, — перевел Дев.

У реки мы и впрямь наткнулись на носорога с детенышем, который мгновенно спрятался за матерью, увидев приближающегося слона с пятью людьми на спине. Зато его мать нас словно и не заметила: она продолжала невозмутимо щипать траву, пока мы восхищались шипованной броней ее кожи и единственным рогом, который столь высоко ценят китайцы и вьетнамцы, использующие порошок из него как афродизиак и лекарство от рака. В результате носороги оказались на грани вымирания.

— И чем им не угодила «Виагра»? — сетовал я, когда мы оставили носорога с детенышем позади. — Уверен, они еще и сэкономили бы.

Слон величественной поступью рассекал высокую траву, а я принялся расспрашивать погонщика. Тот сказал, что слонихе (выяснилось, что это самка) сорок пять и что она, вероятно, проживет до семидесяти, хотя недавно здесь потеряли нескольких слонов из-за вспышки туберкулеза. У нее было четыре детеныша, но трое умерло, не дожив и до трех лет.

— А когда слонят забирают у матерей, чтобы начать обучение? — поинтересовался я.

— В три года.

Я спросил, держат ли всех слонов поодиночке, и получил утвердительный ответ. Когда на обратном пути мы перебирались через реку, слониха вдруг громко затрубила.

— А это что значит? — спросил я.

— Она почуяла другого слона, — перевел Дев слова погонщика.

Вернувшись на слоновью стоянку, мы спустились по лестнице, и нам пришлось подождать какое-то время, пока не появились водитель и телохранитель Дева. Мы уселись на солнце рядом с группой хижин, строительство которых, очевидно, финансировала иностранная благотворительная организация. Перекошенная трухлявая табличка гласила, что перед нами Центр помощи матери и ребенку. Текст выцвел на солнце, и прочесть его было сложно, однако он представлял собой длинный перечень, и кое-что я все же разобрал: «Компьютерный литорий» (орфография сохранена), «Обучение спорту» (видимо, любому), «Окружающая среда», «Забота о диких животных (раненых)», «Животные-сироты», «Образовательная программа по профилактике ВИЧ/СПИДа» и другие программы, организованные из лучших побуждений на иностранные средства. Здесь набирали «неквалифицированных волонтеров». Была и другая табличка, тоже обшарпанная и с едва различимым текстом: на ней виднелись логотипы благотворительных организаций, специализирующихся на защите птиц, и сообщалось о программе восстановления популяции стервятников. Здания успели обветшать, а крыши из гофрированного железа давно проржавели. Магазин был практически пуст: тут продавались лишь кое-какие товары из Китая; за прилавком сидела женщина, которая не улыбнулась, когда я вошел, что для Непала нетипично.

Весь мир стремится помочь Непалу, стране не раз выделялись значительные суммы. Однако бóльшая часть денег исчезла без следа, оставив после себя лишь поблекшие таблички и доски для объявлений.