Призвание Рюрика. Посадник Вадим против Князя-Сокола

– Мы пойдем на окраину соснового болота. Там глухарки устраивают гнезда и выводят птенцов. В тех местах и располагается глухариный ток.

Наверху в кронах деревьев слегка просветлело. Нимилява вдруг остановилась, прошептала:

– Пойдем тихо-тихо. Скоро будем на месте.

Они стали красться среди мелколесья. Наконец Нимилява присела на сухом бугорочке, движением руки пригласила его занять место рядом с ней. Они затаились. Сначала где-то недалеко что-то легонько скрежетнуло и умолкло, как будто кто-то потер одним камешком о другой. А потом началось торопливое скрежетание, которое то усиливалось, то уходило куда-то вдаль. И вдруг появился заговорный вкрадчивый шепоток, какой бывает у волхвов, когда они предсказывают человеческую судьбу, но делают это наедине, только одному человеку. И так, чередуясь, продолжалось без перерыва некоторое время, и Вадим слушал не дыша, очарованный необыкновенной, магической глухариной песнью…

После этого утра почувствовал Вадим особую близость с Нимилявой, будто прикоснулся к чему-то заветному, сокровенному, разделил с ней таинственное и загадочное.

Рядом с домом располагалось небольшое озеро. Вадим порывался поплавать на лодке, но Нимилява не соглашалась: лодка могла качнуться и разбередить раны. Наконец согласилась.

Вадим осторожно вошел в лодку, сел на корму. Нимилява взялась за весла, и они поплыли. Стояло удивительно тихое солнечное утро. От отраженного голубого неба озеро казалось бездонным, и у Вадима захватывало дух, когда он смотрел вниз, где в насыщенной голубизне плавали белые облака.

Его охватила истома, он сполз на дно, растянулся в полный рост и закрыл глаза. Лодка неслышно скользила по гладкой поверхности озера, только поскрипывали уключины весел, навевая дремоту. Вот так бы и плыть всю жизнь, ни о чем не думая, ни о чем не заботясь. Может, остаться здесь, в лесу, в этом доме, рядом с Нимилявой? За эти дни он привязался к ней, она стала близкой, почти родной. Она тоже не отходила от него, ее глаза говорили, что он ей небезразличен. Зачем возвращаться в Новгород, в эту кутерьму, где ожидали тяжкие государственные заботы, равнодушие и холодность Любонеги, любовь которой он не смог купить ни страстными ласками, ни щедрыми подарками?..

Вдруг почувствовал, как лицо защекотали, а его губ коснулись губы Нимилявы, по-девичьи нежные, будто шелковые. Она не поцеловала, а только прикоснулась и тотчас отодвинулась, потом снова слегка дотронулась, на какое-то мгновение задержалась и снова отстранилась. По телу Вадима пробежала сладостная дрожь, ему хотелось, чтобы она вновь и вновь дарила ему свои чистые девичьи поцелуи.

Но он пересилил себя, сказал тихо:

– Я женат, Нимилява…

Он думал, что она встрепенется, шарахнется от него, но она проговорила спокойно:

– У тебя нет жены.

– Как нет? – удивился он. – Нас соединил жрец на капище богов, наш брак закрепило свадебное торжество с участием многих людей.

– Я не вижу рядом с тобой жены, – упрямо повторила она. – Если бы она у тебя была, я бы увидела.

– Ты обладаешь необыкновенным даром ясновидения?

– Я же говорила тебе, что оно перешло ко мне от мамы. Она не только лечит людей, но и может предсказать будущее человека.

Он открыл глаза. Над ним склонилось ее лицо, на губах трепетала улыбка, глаза ласково смотрели на него. Ах, какая она была красивая в своем раннем, девичестве!

Он спросил:

– А мою судьбу ты можешь мне рассказать?

– Могу.

– И как она тебе представляется?

Нимилява на некоторое время откинулась назад, замерла, как видно, прислушиваясь к себе, а потом проговорила каким-то чужим, отстраненным голосом:

– Я тебя вижу идущим по узенькой дорожке, а внизу с обеих сторон разверзнута бездна подземного царства Маналы. Там клубятся холодные туманы, гремят водопады, копошатся разные твари. От дорожки отходят другие тропинки, но они короткие и обрываются в пропасть. Тебе надо идти прямо. Не смотреть ни вниз, ни вверх, нельзя качнуться ни в ту, ни в другую сторону. В лицо тебе бьет свирепый северный ветер, щеки режут ледяные снежинки, бури и ураганы стараются сбить с ног. Труден путь, но ты должен идти только вперед, иначе погибнешь…

– А дойду ли я до конца, до другого берега?

– Не знаю, не ведаю. Он спрятан от меня в волнах тумана, растворяется в неверном свете переливающихся лучей… Я пытаюсь разглядеть, напрягаю последние силы… Нет, никак! Все плывет перед глазами, рябит и исчезает…

Вадим задумался, потом спросил:

– Я сам понимаю, что быть посадником новгородским значит подвергаться постоянным опасностям, играть в жизнь и смерть. Вот только что чуть не погиб в битве с хазарами. И много еще ждет меня испытаний. Где же ждет меня кончина? Или я спокойно доживу до глубокой старости?

– Не ведаю. Знаю только, что пока будешь идти прямо, никто и ничто тебе не угрожает. Опасайся уклониться в сторону, там подстерегает главное бедствие и злосчастие, а может, и гибель!