Призванная для Дракона

Дёрг перевел взгляд на костер и нехотя произнес:

— Да, я знал Варену. Жаль, что так вышло, милая была девушка.

— А вы… вы верите, что это он…

Она не смогла озвучить то, о чем думала. Слова жгли ее горло каленым железом, но она проглотила их, не давая сорваться с губ чудовищным подозрениям.

До Наре не торопился с ответом, хотя было видно, что он прекрасно понял, о чем идет речь. Подняв с земли веточку, он наклонился ближе к костру, пошевелил угли. Потом бросил ветку в огонь и только тогда заговорил, тихо и словно бы про себя:

— Верю ли я, что Крейн убил свою шинами? Если бы все зависело только от моего мнения, я бы сказал "нет". Крейн не способен убить женщину. Тем более так… жестоко. Но доказательства… — он тяжко вздохнул. — Доказательства были неоспоримы. Дело получило громкую огласку, сам император отправил в Латгейра своих дознавателей. Они перерыли там все, обнюхали каждый угол в спальне, но не нашли ни следов чужого проникновения, ни чужой магии.

— В спальне? — эхом откликнулась Тая.

— Он не сказал? — Дёрг невесело усмехнулся. — Ее нашла служанка. Вошла утром в спальню Вверены, чтобы разбудить госпожу. И увидела ту, лежащую в луже крови на кровати. Крейн спал рядом и проснулся, только когда служанка стала кричать. Когда он вскочил, его руки, лицо и грудь были заляпаны кровью…

Голос До Наре звучал тихо и неторопливо, словно он говорил о чем-то незначительном и неважном. Но его слова вырисовывали перед глазами Таи жестокую и кровавую картину.

Внезапный приступ тошноты заставил девушку качнуться вперед. Содержимое желудка подпрыгнуло вверх, гортань обдало резкой горечью, и Тая закашлялась, поперхнувшись едкой слюной.

— Пожалуйста, — прохрипела она, пытаясь унять рвотные позывы, — замолчите!

— Простите, — тот покаянно подал ей свой платок. Кипенное-белый, отороченный кружевом, с вышитой в углу монограммой. — Не стоило мне это все говорить…

Отдышавшись, Тая обтерла рот этим платком.

Что-то она совершенно раскисла, как гнилая капуста. Пора брать себя в руки. Разве ее ребенку нужна мать-размазня?

Мысленно прикрикнув на себя, она вновь посмотрела на маршала.

— Что было потом?

— Вы уверены, что готовы это узнать? — он с сомнением посмотрел на ее дрожащие руки.

Тая проследила за его взглядом, мысленно чертыхнулась и зажала ладони между колен.

— Ничего, все нормально, — заверила с нервной улыбкой. — Просто… просто я должна это знать. Крейн и я… мы супруги, венчанные по обычаем вашей страны и… и расы. И эта…штука, — она кивнула на свое запястье, где под тканью рукава угадывалась брачная вязь, — эта штука связала нас крепче любых обетов, так сказал Крейн. Я должна знать всю правду о нем.

— Даже если она вам не понравится?

Девушка пожала плечами, глядя на дарга уверенно и серьезно:

— Как бы там ни было, он мой муж. Я приму его любым со всеми… — Она чуть не ляпнула «тараканами», но быстро исправилась: — Со всеми его недостатками.

— Тогда вам повезло. Достоинств у Крейна намного больше. А та история с Вареной такая мутная, что даже имперские дознаватели ничего не нашли. Вернее, они не искали, просто делали вид.

— Почему?

— Потому что ваш муж признал себя виноватым. Он не позволил отправить тело Вверены в столицу для магической экспертизы. Признал свою вину, отказался от титула…

— И передал все полномочия брату… — добавила Тая, уже зная, что за этим последует.

— Да. Крейн уверен, что он убийца. Смерть Вверены его подкосила, он бросил все и ушел, оставив Латгейра на потеху Рильфа и кучке его приспешников. Тридцать лет я ничего не слышал о нем, да и в Латгейра все уже думали, что он где-то сгинул. И вот месяц назад мой осведомитель в свите Рильфа вдруг сообщает, что Крейнеррин Даберрон явился на ярмарку. И не просто так, а с вполне конкретной целью. Он продал целый сундук песцовых и куньих шкур, а взамен накупил разной мелочи, нужной для дома. Когда мне предоставили список его покупок, первая мысль, что пришла мне в голову: Крейн обзавелся женщиной. Вторая: Крейн обзавелся домом. И я рад, что не ошибся.

Тая молчала, пропуская его слова через себя. Сравнивала с тем, что узнала из дневника Крейна. Но ее знания были малы и отрывочны, ведь в тот день, когда она читала этот дневник, вернее, его последнюю часть, ее мысли занимали совсем другие вопросы. А потом Крейн убрал свои записи. Больше ей так и не удалось заглянуть в его душу.

И это скомканное прощание…

Все вышло так по-дурацки!

О чем она только думала, отталкивая его? Почему не переступила через надуманную обиду, ведь эта обида была надуманной и нелепой! Почему не обняла его тогда, когда он шептал про Луннар, не поймала его губы своими, не поцеловала в ответ?

Или раньше, когда они были вдвоем в ее комнате. Что за нелепый каприз заставил ее быть настолько жестокой? Почему не бросилась ему на шею, не разревелась, не выплеснула свои чувства?

Боялась, что они ему не нужны…

Держала в себе. Не хотела делиться.

А что же теперь? Теперь стало легче?

Ответа не было. Была только бесконечная сосущая пустота, умоляющая заполнить ее хоть чем-то.