Призванный хранить

Снизу она была подточена талой водой, а верх нависал гигантским карнизом, обрамленный красновато-чёрными скальными зубьями. Отсюда хорошо просматривался обрыв, местами гладкий, местами разбитый трещинами... До него было сравнительно далеко, но он казался совсем близким — таким, что становилось неуютно.

— Всю прошлую неделю было тепло, — пояснил Казбек, — а ночью подморозило. Сверху на льду образовалась корка, а под ней — сам видел...

— Видел, — подтвердил Антон. — Ты прав: задерживаться здесь не стоит.

— Казик, скоро привал? — подала голос Светочка.

— Скоро, радость моя. Только уйдём с открытого места.

Пугать её невидимой, но грозной опасностью не стоило — неизвестно было, как она прореагирует: пустится вперёд быстрее лани или, наоборот, впадёт в устойчивый ступор.

— И поесть не мешало бы...

— Я сказал: скоро, — рявкнул Казбек и заорал на манер дубоватого корабельного боцмана: — А ну шевели задницами, дохлые клячи!!!

Призыв возымел действие: «дохлые клячи», издав тяжкий стон, нестройно, но затопали резвее.

А потом, поднявшись ещё на полсотни метров, они попали в облако. Точнее, в то, что в среде альпинистов называют «белой мглой» — эффект, возникающий при ярком, но рассеянном освещении. Антон и Паша Климкин впервые видели подобное. Впрочем, Динара тоже, несмотря на её немалый горный опыт. Это было красиво и запоминалось навсегда: мягкий свет, казавшийся почти божественным, пронзал невесомое облачко насквозь. Желтоватая, розовая и голубая акварель перемешалась, словно на полотнах Клода Моне (Динка, большая поклонница живописи, затащила её как-то в картинную галерею), и окружающие предметы вдруг волшебным образом потеряли тени и геометрические размеры. Будто неведомый горный дух Лха решил подшутить над людьми и на некоторое время упразднил закон перспективы. Ощущение было абсолютно нереальное, лишь заскорузлый Казбек, привыкший к подобным выходкам природы, хмуро произнёс:

— Идите осторожнее. И не дай бог кому забежать вперёд.

Помолчал и добавил:

— Прошлой зимой мы с одним приятелем чуть не навернулись со склона. Стояли на чистом снегу лицом к долине, вдруг я смотрю — под ногами спичечный коробок. Я приятелю говорю: не ты, мол, уронил? Ты же вроде не куришь. Он не поймёт, в чём дело. Я шагнул к коробку, чтобы поднять, — и полетел вниз. Хорошо, у приятеля реакция была что надо: успел вцепиться в верёвку и удержать. Потом оказалось, что никакого коробка не было: был трактор внизу, в долине. А мы стояли у самого обрыва и не догадывались об этом, два лопуха... Кстати, о лопухах. — Он встрепенулся. — Где Светка?

Все оглянулись вокруг. Светки не было.

— Антоха. — Казбек аж позеленел от волнения. — Ты шёл последним?

Тот виновато кивнул. Он действительно шёл замыкающим (появилась в последнее время такая привычка), только мысли вновь и вновь возвращались туда, к речке с именем Чалалат, где он оставил девушку в меховом плаще...

— Я сейчас, — сказал он, нехотя поворачивая назад.

Спускаться было трудно — пожалуй, труднее, чем подниматься. Мгла, до того момента вызывавшая душевный восторг своей необычностью, сейчас лишь раздражала. Камни сыпались из-под ног, лёд казался непрочным (каковым и был на самом деле), а рюкзак — чересчур тяжёлым. (Сокровища, шептал кто-то на ухо. Сокровища, погубившие на своём пути не одну человеческую душу. Скоро они придут и за тобой. Скоро, скоро...) Он стремительно оглянулся: почудилось, будто закутанная в облако, как в саван, фигура стоит за спиной — со «шмайссером» на шейных позвонках и с ледорубом в высохших птичьих лапках...

— Изыди, — негромко сказал Антон. Призрак ласково улыбнулся, как старому знакомому. — А Светку я всё-таки придушу, и, думаю, Господь меня поймёт и простит.

Сзади послышался шорох: Динара быстро спускалась следом.

— Один справлюсь, — буркнул Антон.

— Ладно тебе, — примиряюще сказала она. — Вдвоём легче. Хорошо, если Светка просто отстала. А вдруг ногу подвернула?

Светка сидела на камне.

Камень, могучий, тёмно-серый и приземистый, словно воинственный гном в тяжёлой кольчуге, намертво врос в лёд, и Светка сидела на нём, сняв ботинки и сосредоточенно разглядывая собственные пятки, заклеенные кусочками пластыря. Для этого ей приходилось старательно изгибаться сразу в двух направлениях: сверху вниз и вокруг своей оси. Её распущенные волосы свободно ниспадали на плечи и грудь, и оттого она напоминала некий современный вариант васнецовской «Алёнушки».

— Что, совсем плохо дело? — сочувственно спросила Динара.

«Алёнушка» трагически кивнула.

— До привала совсем немного. Казбек с Пашей уже и примус разогревают. Дойдёшь?

— Ох, не знаю...

— Надо дойти, — негромко сказал Антон. — На леднике лучше не оставаться. Как же тебя угораздило?

«Алёнушка» сердито посмотрела на собственные ботинки, так вероломно предавшие хозяйку. Ботинки были знатные: бежевого цвета, с изогнутой синей линией-молнией и надписью «Alphina» на заднике. Баксов сто пятьдесят, не меньше, с завистью подумал Антон, покупавший себе обувь для походов только в демократическом магазине «Турист».