Призванный в Бездну (СИ)

Ответила девушка с задержкой. Между словами она делала паузы, будто тяжело дышала и никак не могла оправиться.

«Я… не очень… люблю высоту».

Однажды ты уже умерла, чего бояться теперь?

«Ну, знаешь! Если я мертва, это ещё не повод считать, что у меня не осталось чувств».

Если боишься высоты и не можешь себя сдерживать, не высовывайся.

«Я уже поняла… Но тут так скучно!»

Когда перепугана, живётся куда веселее, верно?

В интонациях Нейфилы прорезались нотки обиды.

«Я не перепугана! Просто слегка смутилась».

Страшно представить, что будет, когда ты встретишь мышь…

«Мышь? А почему я должна бояться мышей? Или ты про кротокрысов, которые водятся на первом слое? Вид у них действительно мерзкий, зато очень вкусное мясо. Волшебное блюдо, если правильно приготовить».

Сработало — она отвлеклась. Её голос потеплел, но странным образом в этом тепле послышалась тоска.

«Иногда я выбиралась с мамой, чтобы поохотиться на кротокрысов. Она учила расставлять ловушки…»

Погрузившись в воспоминания, Нейфила замолчала. Я не мешал ей, продолжая размеренно махать крыльями.

Ностальгия размягчала человека.

Завидовал ли я Нейфиле? Она была привязана к матери. Искренне любила её. Но давала ли Нейфиле что-нибудь эта любовь? Пожалуй, что ничего, кроме сладостной горечи, которую в ней вызывали призраки прошлого.

В отличие от неё, я был свободен. Если я и рвался на Землю, то не потому, что тосковал по отцу; я стремился обратно, чтобы вернуть жизнь, которую у меня украли, и наказать воров. Но каждый раз, когда Нейфила вспоминала о матери, в её голосе звучала непередаваемая смесь эмоций, от которой щемило в груди. Я невольно задумывался о том, каково это — говорить так о ком-то? И каково быть тем, о ком так говорят?

Тёмная полоса предгорий на горизонте ширилась, разрасталась и к вечеру превратилась в могучую стену утёсов и отрогов.

* * *

Поиски жилища мертвоплутов заняли не так уж много времени. Я следовал за стрелкой незримого компаса из птичьих инстинктов, и она привела меня к каскаду широких террас, усеянных огромными гнёздами. Они представляли собой переплетения вырванных с корнем небольших деревьев, промежутки между которыми методично закрыли ветками и целыми кустами.

Когда я приблизился к ближней террасе, навстречу вылетела парочка мертвоплутов примерно моих размеров. Я приготовился к бою, однако они не выглядели враждебными. Поравнявшись со мной, они завалили меня дробной трескотнёй, в которой я с изумлением уловил узнавание и тревогу.

Птицы опознали во мне одного из своих; более того, в их клёкоте угадывалось переживание — куда я пропал? почему так долго не возвращался? что со мной случилось?

Я не отвечал, и беспокойство птиц возрастало. Левая подалась ближе, я отстранился, не желая сходу ввязываться в бой над пропастью. Правый мертвоплут резко одёрнул товарища, и тот с извиняющимся криком отлетел подальше.

Вскоре птицы оставили попытки расшевелить странного собрата и направились к гнезду, поглядывая на меня. Я приземлился на выступ неподалёку от колонии и задумался.

По первым прикидкам выходило, что тут обитают не меньше трёх десятков мертвоплутов. Переть напролом было бы сущей глупостью. Я решил собрать информацию, перед тем как начать действовать.

Следующие дней пять я прожил возле гнездовий. К занятым террасам я не совался, чтобы не дать себя разоблачить незнанием птичьих обычаев. Мертвоплутов это соседство волновало. Поначалу ко мне подлетали одиночки — как молодняк, так и взрослые особи.

Их внимание раздражало, но в нём не чувствовалось злого умысла. Просто птицы не понимали, что со мной происходит. Почему я не возвращаюсь к ним? Может быть, я болен? Или чего-то боюсь?

Волнение было искренним; они и впрямь заботились о своих, как утверждали искатели. Я отмалчивался, игнорируя посетителей, и к исходу второго дня визиты прекратились.

Естественно, на их глазах я не перевоплощался. Это настроило бы против меня всю стаю. Развитие человеческого облика пришлось приостановить, но взамен я приобрёл кое-что не менее важное: возможность наблюдать за мертвоплутами.

В этом немало помогла Нейфила. С неожиданной проницательностью она объясняла тот или иной социальный ритуал птиц так, словно прожила в их обществе всю жизнь. В прочтённых ею томах почти не было упоминаний об этих тварях, но девушка восполняла недостаток книжной мудрости природной интуицией.

Впрочем, кое-что она подсказать не могла. Больше повадок мертвоплутов меня интересовало то, каким образом они так ловко управляются с грудными лесками. И эту науку я постигал самостоятельно.

Для птиц лески были не просто оружием. Они отлично заменяли мертвоплутам руки.