Про человека с Эпсилон Кассиопеи (СИ)

Михайловна, ироничная и отстраненная исчезла. Перед ним стояла восхищенная школьница. И ресницы длинные, и на носу веснушки… И волосы у корней темнее на тон. И запах легкого парфюма с полок местного сельпо. И длинная шея с родинкой у воротника. И нежность, воплощенная в розовой мочке уха. Как много незначительных деталей. Или наоборот, значительных.

— Теперь я понимаю, почему в разговоре с англичанкой, вы так лихо прошлись по школьной программе. Действительно… шесть лет учить иностранный язык и толком его не знать. Да, что английский… Это касается почти всех предметов. Нашей школе очень повезло. Вы показали, как должно и нужно давать новые знания. Простите меня…

— За что?

— За то, что я вам не верила. Думала, вы… обыкновенный.

— Уверяю вас, я действительно обыкновенный…

— Нет! — горячо прервала его Наталья Михайловна. — Я ведь сегодня не из чистого любопытства пришла к вам на урок. Вчера проверяла сочинения у десятого класса. Тема была «Кем быть». Штатная такая тема… Утвержденная министерством образования. — Она замолчала, облизнула губы.

Четыре_пи дал ей возможность выдержать паузу.

— Я хорошо знаю этот класс. Два года у них веду. В общем, проверяя их работы, я уже примерно представляю, что ждать. А тут… разрыв шаблонов. — Наталья Михайловна на мгновение поймала его взгляд, но почему-то сразу смутилась и стала смотреть куда-то в сторону и вверх, на бородатые портреты, висящие над доской.

— Их словно подменили. Или они неожиданно повзрослели. Двадцать три сочинения. Я поставила двадцать три пятерки. Это ведь ненормально? Но я чисто объективно не могла оценить по-другому. Это сочинения глубоко вдумчивых людей. Увлеченных, заинтересованных, мечтающих… Грамотных, наконец! Я читала эти сочинения и не могла оторваться. Вы что-то сделали с ними. Что? Расскажите, Леонид Дмитриевич! Поделитесь опытом.

— И кем же они захотели быть? — спросил Четыре_пи.

— Космонавтами, учеными, инженерами, врачами… — все как обычно. Но это не детские желания: хочу мол в космос… Это осознанные стремления. Слишком осознанные. Это непохоже на них. Что, что вы с ними сделали? — спросила она почти с мольбой.

— Учу, как могу, — пожал плечами Четыре_пи. — По сути я обучаю их языку единой науки. Пока мы проходим алфавит. Но они быстро схватывают. На уроке все вовлечены в работу. Им интересно. И это действительно так. Разве может быть по-другому? Я показываю и рассказываю, как разносторонен, причудлив мир вокруг. И все что нас окружает словно большая многомерная паутина. Дернешь за ниточку с одной стороны, а отзовётся в другой. Поэтому бессмысленно учить, не видя общей картины, отдельным предметам. Все есть знание, все есть жизнь.

— Да, я понимаю, — Она кивнула, словно, убеждая себя в чем-то. — Вернее, постараюсь понять. Я ведь тоже пришла в школу именно учить. Заставлять думать. Конечно, русский и язык, и литература — это немножко другая наука о мире. Но это производная общей культуры. Производная того самого большого единого знания… И сегодня я в этом убедилась. Рассказывая о маршрутах к звездам, о всемирном тяготении, о превращении инертных элементов в активные, вы дали ученикам возможность выразить себя и в родном языке. И я поняла, что язык похож на математику. И математика — это тоже язык. Вернее, даже не поняла. А почувствовала.

— Я рад, если это так, — улыбнулся Четыре_пи и, как бы между прочим, отметил. — Перемена скоро закончится.

Она встрепенулась, посмотрела на часы.

— Седьмой «А». Ничего, подождут пять минут. Я бы хотела спросить… Я бы еще хотела столько всего спросить…

Щеки порозовели, в глазах сверкало, и даже с расстояния нескольких шагов Четыре_пи отметил у нее приближающийся к красной отметке пульс.

— У вас еще будет время, — мягко сказал он. — Можно поговорить после работы.

— Извините, — Наталья Михайловна шумно выдохнула, стравливая давление. — Я что-то сама не своя.

— У звезды А34583664, которую вы… т. е. мы называем Солнцем, вчера произошел выброс эруптивных протуберанцев на расстояние полтора миллиона километров, что привело к значительному усилению внешней электромагнитной активности. Поскольку мы с вами тоже не что иное как плотные электромагнитные сгустки, то влияние подобной активности для нас не проходит бесследно.

— То есть, это все из-за солнца? — растерянно спросила она.

— В том числе.

— Это самое удивительное объяснение моего состояния, которое я когда-либо слышала…

— И самое верное.

22

Четыре_пи в очередной раз обошел вокруг трубы с вешалками, на которых уныло топорщились кургузые образцы местной верхней одежды. Преобладали черно-темно-серые-коричневые тона. Ткани грубые, лишенные всяческой эластичности, без климатических мембран и процессоров. Покрой незамысловатый, лишенный анатомической адаптивности. Швы грубые, местами неровные. Ни красоты, ни удобства, ни прочности… В лучшем случае, защита от холода, и то сомнительно. Как же это носить?

Четыре_пи огляделся в поисках других стоек для одежды и обнаружил похожее прибежище вешалок с женскими пальто. Он вздохнул и вернулся к мужскому ассортименту.