Про героя Буривоя

Буривой истекал жарким потом. Его крепкая мускулистая спина постепенно становилась красною. Во многих местах белая его кожа лопалась, и из багровых стежков сочилась красная кровушка…

Но князь не стонал и не вскрикивал от боли. Ещё крепче стиснув зубы и собрав свою волю в кулак, он во что бы то ни стало решил не вопить и не визжать, а стойко и крепко наметил держаться…

Мгновения тянулись долгими минутами, а минуты казались часами…. Буривой уже ничего не соображал, он почти потерял сознание, а перед его глазами вертелись и крутились красно-розовые веретена…

— …девяносто девять! Сто! — отсчитал палач последние назначенные удары. По толпе прокатился вздох облегчения. Ещё бы — этот мужественный парень не умер под градом жестоких ударов, он до самого конца бесчеловечное мучение выдержал и спас тем самым бедного старика.

К поникшему и изнемогшему от бичевания Буривою подошёл неспешной походкой начальник Борзан. Он ухватил избитого парня за волосы и заглянул ему в самые затуманенные глаза.

— Ну, так кто из нас теперь дурак? — насмешливо ухмыльнулся бояр, — Ты — али всё же я?

— Бо… Борзайка-дурак, — еле слышно выдавил из себя обессиленный князь и даже плюнул в харю гада кровавой слюною.

— Ах, та-а-к! — отскочил тот назад, утираясь, — А ну — полсотенки ему всыпать вдобавок! Ну! Начинай давай, лупи!

Раздался очередной свист, и кнут ожёг испоротую спину Буривоя.

Пытка продолжалась с прежним остервенением…

Две дюжины ударов успел отсчитать Буривой в своём воспалённом разуме, а затем ткнулся он головою в лаву и потерял сознание.

…А очнулся он под вечер где-то. Лежал израненный князь на животе в каком-то прутяном шалашике, и чуял он, как некто втирает ему в спину снадобье остро пахнущее и бормочет при том лечебные заклинания…

Боль была уже вполне терпимой, хотя члены Буривоевы силу прежнюю ещё не набрали и находилися покамест в беспомощной весьма слабости.

— Где я? — хриплым голосом вопрсил князь, пытаясь на локте хоть чуть-чуть приподняться.

— Лежи-лежи, отдыхай, — раздался позади него голос властный, Богумиру явно принадлежащий, — Дай снадобью целящему в раны твои впитаться…

— Здравствуй, дед Богумир! — поздоровался Бурша со сказителем, — Рад слышать тебя я опять. Али не узнал ты меня?

— Как не узнать, княже Буривой, — ответил ему старец слепой, — Поначалу я даже не поверил, что это ты. И то — подрос ведь за годы пролетевшие, изменился ты сильно. Экий вон молодец-то, гляди, вымахал! Ну, да другие, может, тебя и не узнали, а от нас, от слепых, трудно ведь утаиться. Наши руки позорчее ваших глаз-то будут, ага… Ну-ка — на бок тихохонько поворачивайся…

Кряхтя и морщась, Буривой опёрся о локоть и медленно перевернулся на бок. Перед ним на корточках восседал представительный седовласый старец в белой рубахе, вышитой красными цветами и пышной зелёной листвой. Его незрячие глаза были направлены куда-то вбок, а лицо, как всегда, было ласковым, не скрывавшим внутреннего веселья.

— Спасибо тебе, князь, что спас ты меня от смертельного наказания! — торжественно возвестил Богумир, — А то бы помер я на той лавке, не сдюжил бы ярого бичевания…

— Да ничо, что там, — махнул рукою Буривой, и вновь скривился от саднящей боли, — Я ить бугай молодой. Не барышня чай какая… Заживёт моя шкурка как на дворовой собаке…

И тут он вспомнил, что отвар у него в баклаге должон был ещё остаться, коий ему его спасительница загадочная в кувшинчике приготовила. Находившийся неподалёку Светолик тут же принёс его сумку. Отвар, к счастью, и в самом деле ещё там был. Выпил его болезный князь до последней капельки и как-то вдруг сразу почувствовал он себя значительно справнее.

Рассказал он внимательно слушавшему его старцу обо всех своих злоключениях, а тот, ему внимая, ничего не говорил и лишь головою ободряюще покачивал.

А когда Буривой позакончил свой рассказ, Богумир подумал маленько и вот чего высказал:

— А ведь провели тебя тёмные души, князь, — и по колену он Буршу вдарил, — Обвели вокруг пальца, как телка на верёвочке. Да-а… Трудновато нам теперь будет всё в обрат-то вернуть — да надо! Али мы с тобой не славяне?! Духом своим не славные?!

И поведал он взгрустнувшему чуток Буривою вот что:

— Гонивойка лишь по телу братом тебе приходится, а душонка у него дрянная да поганая. Ежели хочешь знать, так он сам себе хозяином вовсе и не является. Да! Колдун страшный Мардух истый его господин! Гонивойка же — это так, подстава, холопская низкая душа…

— Мардух? — удивился непритворно Буривой, — Что-то я об этаком колдуне ранее не слыхивал. Что это ещё за ночной такой филин?

— Во-во! — усмехнулся Богумир задорно, — Именно филин! И уж точно ночной, сиречь тайный… Он же, гад, на острове Заколдованном обитает. Это ты у него три года в мешке каменном гостевал… Зачем ему нам, людям, на глаза показываться? Он скрытно, по думкам летучим человечками управлять насобачился…

— И как же его, стервеца, одолеть, а, деда Богумир? — с явным интересом в голосе Буривой вопросил, — Как к ответу чёрта призвать за его злые дела?

Посуровел весёлый гусляр, и головою в раздумии он покачал.