Про Ивана Хвата, русского солдата

О, это мне подходяще, восклицает тогда солдат — я-де за вас с гостеньком погутарю! Выходит он во двор и обсматривает всю округу; нашёл за плетнём камней груду, развёл костёр и один камень в нём раскалил чуть не докрасна, а потом водою его полил холодной. Он и лопнул. Приложил Ванька расколотого камня края вплотную, в избу вернулся и достал из походного своего ранца мешочек с порохом да жменю пуль свинцовых. Порох он посередь двора на землю высыпал, пули в левый карман положил, а в правый несколько орехов засунул, кои в ранце его завалялися.

Закурил он трубку и стал лешего поджидать…

Только полночь настала, как гость незваный к ним и пожаловал. Свистнул он в ночи пронзительно и в двери пудовым кулаком застучал: отворяйте, дескать, ворота, я по избе буду шукать! А у стариков в избе коза была от татя спрятана; вот она заблеяла, а леший захохотал: слышу, мол, слышу, будет чем мне поживиться!

Ванька тогда к дверям — шасть, их распахивает да наружу выскакивает. Смотрит — мама ро́дная! — пред ним образина стоит огромная, в две с гаком сажени ростом, мохнатый весь и собою грозный. Ощерил лешак пасть, и видит Ваня в лунном сиянии, что у него клыки, как у медведя, изо рта торчат, и глаза огнём прямо полыхают.

«Не, не наш, не белосветный это лешак, — думает Ваня, — видать, что навный!»

— Ты кто такой, а? — басом нечистый загромыхал, солдата удивлённо оглядывая.

— Я-то? Иван, — служивый отвечает.

— Какой такой ещё Иван? Вас, Иванов, что грибов поганых… Фамилия у тебя какая?

— Я Иван Хват, русский солдат! — не тихо Ванюха гаркнул, — Всякие я виды видывал: и в воде тонул, и полыхал в пламени, а медные трубы меня так достали, что век бы их не слыхал!

— Это ты что ли по лесу моему намедни хаживал?

— Я.

— Ты атамана моего Кряку дубинкою ухайдакал?

— Опять я.

— Ты с водяным Заводилой состязание учинил, и спор у него выиграл?

— Снова я.

— Ты бабку Заманиху чуть было не задавил?

— Кто ж как не я!.

Удивился нечистый, солдатову стать презрительно оценил и говорит:

— И откуда у тебя сила такая? По виду ты не богатырь явно…

— Хм, — Иван усмехается, — Вол вон тоже силён, да на нём пашут и боронят. А моя сила иная — она мозговая. Я ить, бывает, творю, что не под силу и богатырю…

— Ого! — поразился леший непритворно, — И чего такого великого ты поделать-то могёшь? Побить в голове своей вошек?

— Я што ли? — почал Ваня по двору похаживать не спеша, — А вот весь твой лес могу спалить до самого до тла!

— Как это? — невдомёк лешаку стало.

— А вот так! — перевернул трубку наш вояка, на порох искорки посыпая.

Как шандарахнул там взрыв немалый! Ажно лесовик в сторону шарахнулся.

— Да никак у тебя трубка волшебная? — испуганно он восклицает.

— Ага, — спокойно отвечает Ванька, — она самая.

Достал он из правого кармана орехов пару и принялся их грызть, а скорлупки выплёвывать. Интересно верзиле тут сделалось. Попросил он и себе пару орехов, а солдат ему: не под силу тебе разгрызть-то их будет, зубы лишь обломаешь себе с натуги. Тот же пристал как репей: дай, мол, да дай орешков мне пару. Ну, Иван и дал ему пулю из кармана обратного. Тот стал пулю грызть с азартом, да зуб себе и сломал.

— Ух, ты! — удивился громила лохматый, — А ты и впрямь-то силач! Давай-ка с тобою поборемся, я тебя испытаю.

— Хэ! — усмехнулся наш плут, — Да куда тебе со мною бороться — я враз же тебя сомну!

— Ну, тогда давай камни поднимать. Кто больший камень из нас поднимет — тот и сильней!

— Не-а, — качает головой служивый, — Я любой камень кулаком могу расшибить, чего там их ещё поднимать. Да вот, гляди-ка — эвона!

Сигает он за плетень, подходит к камню, им заготовленному — стук по нему кулаком! — да в придачу ногою его слегка подковыривает. Развалился камень на две половинки, а у лешего от этого дива челюсть вниз отвалилась. Попробовал было и он камни кулаком пораскалывать, да лишь руки себе поотбивал на фиг.

— Вот чё, лешак, — сурово Иван злыдню наказывает, — ты представляешь что будет, ежели я тебя по кумполу эдак-то вмажу, а?

Тот слюну насилу сглотнул, глаза вылупил, а потом и просит заискивающе:

— Не бей меня, великий витязь! И леса нашего не жги! Обещаю — уберёмся мы с вашего белого света к себе на свет небелый и носа сюда более не покажем!

— Этого будет мало, — солдат врагу выговаривает, — Деревеньку энту ты же ограбил? Ограбил. Так что тащи, давай, сюда мешок с золотом. Это я контрибуцию такую на род ваш наложу. Кому сказал? Тащи — ну!

Лешего оттуда как ветром сдуло. Но и пяти минуток не минуло, как в обрат-то он уже летит, и немалый мешчище на плечах у него лежит. Развязал он мешок, а в нём монеток блескучих набито под самую завязку!

Гикнул, свистнул лешачище, да с глаз долой и пропал, и по виду его было видать, что с великим облегчением он оттуда убирался.