Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #3

— Но ведь так нельзя... Получается, одним можно всё, а другим ничего... И все всё знают и молчат, как в пословице «моя хата с краю...» Надо же что-то делать с этим! Иначе этот Артём от безнаказанности ещё бед натворит!

— Обязательно натворит, — не жалея тонкую натуру домовой, подтвердил бывший инспектор. — И его снова отмажут. А делать... да что хочешь делай!

— В смысле? — не поняла кицунэ.

— Возьми нож и в укромном месте перережь ему глотку, — начал перечислять Иванов варианты. — Или тормоза в его машине повреди, или яд подмешай в водку. Да мало ли способов один раз разобраться с проблемой...

Домовая не верила своим ушам и смотрела на Сергея как на сумасшедшего.

— Что? — с усмешкой спросил бывший инспектор у обалдевшей Маши. — Не нравится? Тогда у тебя есть два варианта: или понять и принять существующее положение дел и не выносить мне мозг правильными речами; или выдумать свой способ победы добра над злом и претворить его в жизнь.

Губы девушки сжались в нитку, некрасиво побелели. Глаза превратились в щёлочки, а общее выражение лица стало неуловимо напоминать морду разъярённой лисицы.

— Так это всё для того, чтобы я не умничала? — прошипела кицунэ. — Чтобы мне моё место указать? Мол, попробуй сама девочка, нажрись дерьма и почувствуй себя беспомощной малявкой? А говорил...

— Ты сама это затеяла, — не стал ничего отрицать Сергей. — Ты получила результаты. И не тебе меня обвинять в том, что они тебе не нравятся. Я уже сказал — никто тебя ни в чём не ограничивает. Делай что хочешь, если считаешь нужным. Вопрос лишь в том, как далеко ты готова зайти и чем для этого пожертвовать. Вот тебе и весь ответ. Ты что, действительно думала, что все вокруг тупые и лишь ты «свет в окошке»? Пришла, обличила, и все зажили долго и счастливо? Ага, аж три раза... Да вся эта срань с такими вот Артёмами по умолчанию не может нравится нормальному человеку, однако его об этом никто никогда не спрашивает! Понимаешь? Никто и никогда, — повторил он для вящей убедительности. — Потому повторюсь — или сопи в две дырки, про себя возмущаясь и точно зная, кто и что должен делать для всеобщего блага, или делай сама и будь готова принять последствия.

Поуспокоившаяся Маша, с болью осознавая жестокость слов и правоту Иванова, мало на что надеясь, спросила:

— А если в столицу написать? В приёмную президента? Поможет?

— Не знаю, — ответил бывший инспектор неожиданно рассеяно. — Может — да, может — нет. Попробуй.

— Ты не веришь... и ты победил... научил жизни глупую домовую... — откидываясь на спинку кресла, признала кицунэ. — Наверное, я должна сказать спасибо за урок, да только язык не поворачивается...

— Угу, — по-прежнему не слишком вслушиваясь в Машкину речь, пробубнил Иванов. — Погоди. Я думаю.

— О чём? — сразу заинтересовалась девушка. Даже сейчас, в минуту глубочайшего расстройства любопытство взяло верх над эмоциями.

Иванов улыбнулся, чем сходу вселил в домовую бездну невнятных надежд.

— О том, что раз уж мы с тобой ввязались в эту историю, то надо её до логического и правильного конца доводить, чтобы потом без стыда в зеркало смотреть. Помнишь правило: «Взялся — делай»? А мы взялись... Я про Артёма Нефёдова сейчас говорю, если что. В тюрьму ему пора. Лишний он на свободе.

— Но как?! — взвилась кицунэ, ничего не понимая.

— Да есть идейка, — Сергей наконец-то закончил формировать в голове план действий и хитро прищурился. — Ты поезжай домой, а я на кладбище прокачусь, среди могилок погуляю...

Глава 10 Почти подвиг. Часть четвёртая

Низкорослый, испитой мужичок неопределённого возраста оказался, как Сергей и ожидал, на своём рабочем месте. Он мрачно смотрел телевизор в своей сторожке, усевшись на старенький, крепко засаленный диван и зажав в руках ополовиненный стакан с водкой, которую употреблял крайне своеобразным способом: шумно, с наслаждением её прихлёбывал, словно горячий чай, при этом сладко жмурился и чмокал губами.

— Здорово, давно не виделись, — по привычке ввалившись без стука, сходу поздоровался Иванов. — Как сам? Как ритуальная промышленность? План по захоронениям выполняете?

Голова мужчины медленно повернулась на звук. Невидящие, осоловелые от выпитого глаза враз сфокусировались на госте, мгновенно протрезвели и теперь настороженно его разглядывали.

Визитёр взгляда не отвёл и обе стороны какое-то время словно состязались в том, кто кого пересмотрит. Первым прекратил это бессмысленное противостояние обитатель сторожки.

— Да что же ты за человек такой, инспектор, — грустно вздохнул он, отставляя стакан на застеленный старенькой клеёнкой стол. — Ведь сидел, выпивал, никого не трогал... Нет, пришёл, да под руку...

— Как долго мы не виделись и нафига ж мы встретились, — процитировал банальную народную мудрость Сергей, внимательно наблюдая за мужичком. — Ты это хотел сказать?

Ответа не последовало. Сидящему на диване упражняться в остроте фраз не хотелось, потому он просто ждал, когда Иванов перейдёт к делу. Тот его понял правильно и разводить антимонию не стал, начал с главного: