Про Хвоста

Графит старинного стекла

Гранит осколков света блики,
И блёкло блещущий металл
Явит чеканеные лики
Святых, застывших в узких нишах
По стенам жёстким и остывшим.

А над конической вершиной

Скелет столь узкого креста,
Взнесённый ввысь, семиаршинный,
Будто чугунная стрела, —
Символ претензий непомерных, —
Как длань клинка над шлемом медным.

…Под срубом северных соборов

Тебя манит армянский храм:
Тогда, взирая на помора,
Ты мыслью мчишься в Ереван.

Скажи, зачем тебе Севан?

Там спит форель на хрупкой ветке.
Гляди: за связью древних рам
Ещё твой Бог, обугленный и ветхий.

Ещё твой бок прилеплен к парапету.

Ещё твой блок качается по ветру.

Ещё твой плуг лущит щепу болот.

Ещё твой плут плетёт плетень тенёт.

Ещё в дупле сидит твой огурец —

Блажен и весел нежный огурец.

Ещё ползёт по телу мягких мыслей

Мясистый клоп, подвижностью напыщен.

Ещё твой клоп в твой маленький уют —

Чарующевлекущий чахлый спрут.

И, как Кааб благого Магомета

Обтянут чёрноугольной парчой,
Твой блик (как бледен блеск кометы)
Ещё затянут паранджой.
Твой лик дымка травы тян-шанской
Колеблет сладостный дурман…

Алёшенька,

а не распить ли нам полбанки?
А завтра уж – всенепременно! – в Ереван.

Поскольку поездка с Хвостом была вторая по счёту, она не была столь беззаботной и гладкой, как первая, так как денег поуменьшилось.

Им приходилось даже подрабатывать с помощью уже упомянутого фотоаппарата “Миг”, который мгновенно выдавал карточки, чем поражал воображение местных жителей. Были переезды на грузовиках и даже на ослах. По пути они покупали книги, бывшие в дефиците в Ленинграде. К концу своего турне стали продавать всё, что можно было продать и даже свой замечательный фотоаппарат, а в самом конце пришлось давать телеграмму друзьям, чтобы те прислали деньги на обратный путь.

Вернулись всё равно героями и счастливцами.