Про-писи венеролога

– С такими убеждениями ты так и уйдешь на пенсию сержантом, Маклеон! – они дружно расхохотались.

Телефонный звонок оборвал их смех. Выслушав сообщение, инспектор осторожно положил трубку и уставился на помощника.

– Гемофилия, – наконец растерянно вымолвил он, – наследственная болезнь! У него не свертывалась кровь! Достаточно было и маленькой царапины. – Немного помолчав, он добавил: – Ты, спрашиваешь, кто виноват в смерти Нетертона? Теперь я тебе отвечу! Виновато все наше общество! Наш образ жизни. Огромная пропасть между бедными и богатыми. Озлобленность одних, грозящая социальными катаклизмами, и беззастенчивая демонстрация превосходства других. Отсутствие духовного стержня. Разруха в наших головах. Это что же такое происходит? Никакая цивилизация не может изменить истинную сущность человека. Нами по-прежнему управляют одни инстинкты? Как это понимать, а?! – задал он риторический вопрос потолку. – Девушки, зарабатывающие проституцией, не гнушаются заглянуть в карман клиента. Нищие старухи без зазрения совести грабят мертвых. Пьяные водители убивают людей на тротуарах. Спортсмены, в любой момент могут забить до смерти безобидных прохожих за малейшую оплошность.

Опять загудел телефон.

– Вас, шеф, – произнес Маклеон. – Из «Financial Times».

– Пошли всех к черту! Я иду спать!

А, впрочем, скажи им, что Николас Нетертон неосторожно переходил улицу перед работающим асфальтоукладчиком.

Школьное сочинение по Булгакову

– Что ты мучаешься? Поздно уже, ложись спать! – сказал отец сыну, сгорбившемуся за пятачком стола, сплошь заставленного античными колоннами книг и учебников.

– Не могу. Мне завтра сочинение надо сдать по «Мастеру и Маргарите», а я даже роман не дочитал.

– Однако у вас и темпы! Это практически невозможно. Каждую неделю эпохальные произведения задают.

Я этот роман много раз читал. Впервые «самиздат», вот на таких фотокарточках размером с ладонь. Он в ту пору был запрещен к изданию. Читали ночью, под одеялом с фонариком. Прочитать и вернуть надо было очень быстро, потому что очередь была огромная. Хвастать знанием перед посторонними не рекомендовалось. В каждой учебной группе сексот был.

– Кто?

– Секретный сотрудник. Органы все под контролем держали. Могли легко из института выгнать. За гораздо меньший проступок. Мама твоя как-то рассказывала, что у них в поездке в Болгарии устроили целое комсомольское собрание по поводу купания в море одной туристки без лифчика. Вот такие времена были!

Не дрейфь! Напишем что-нибудь. Бери ручку!

Значит, так! Глобальных вопросов затрагивать не будем, раз ты роман не дочитал. Возьмем второстепенных персонажей и предположим, что бы могло с ними произойти после событий, описанных Михаилом Афанасьевичем Булгаковым.

Пиши!

* * *

Ночь прошлепала полночью, прошуршав пеньюарами сна, когда майор государственной безопасности Нарымов закончил просмотр документов, сведенных в одно объемистое Дело № 022/06. Макар Иванович распрямил шею, потянулся, медленно поднялся из-за рабочего стола и подошел к распятию окна. В распахнутую форточку смутно доносился пчелиный гул засыпающего города. Пахло надвигающейся грозой… Макар Иванович, плотный, коренастый мужчина с цепкими стальными глазами, привычным жестом разгладил складки гимнастерки за кожаным ремнем, затем широкой крепкой ладонью потер шею. Мучительно ныл затылок, щеки пылали.

«Опять проклятая гипертензия, – подумал Макар. – Всегда давление повышается перед грозой. А может, все из-за этой проклятой чертовщины?» – он с досадой посмотрел на толстую жабу документов, разлегшуюся на столе. Перед глазами мелькали мелкие темные мушки. В ушах звенели комары.

«Надо было сразу отказаться от этого чертова дела, спихнуть на другой отдел или еще что-нибудь придумать». Но слепая привычка повиноваться любому, даже самому бестолковому приказу впиталась в его плоть, стала второй кожей. В управлении Нарымов имел репутацию энергичного умного человека, способного организовать работу своего отдела таким образом, чтобы в кратчайшие сроки выполнить любые приказы начальства.

Нарымов был озадачен. Долго и трудно раздумывал.

Дело на первый взгляд относительно простое.

«Серия поджогов, инспирированная иностранными агентами, направлена на дестабилизацию политической и экономической обстановки в стране, подрыв авторитета руководства МАССОЛИТА и прочая и прочая.

Даже эту дуру Анну, по кличке Чума, можно будет представить пособницей иностранного капитала, специально пролившую подсолнечное масло на трамвайные пути, чтобы физически ликвидировать товарища Берлиоза – выдающегося творца новой массовой пролетарской литературы. И тому подобное в том же роде.

Имя второго убитого, проходящего по делу, было Майгель. Барон. Он же – Ян Могилевский, подпоручик, агент польской сигуранцы. Он же – Иван Мойкин, давным-давно перевербованный работниками ОГПУ. Агенты-двойники не редкость.

Где-то Ваня прокололся. В нашем деле потери неизбежны. Иногда приходится жертвовать сотнями ради достижения высшей цели». – Макар непроизвольно взглянул на стену своего рабочего кабинета.