Читаем Про тех, кто в пути полностью

В жизни - не в сказках - всегда неправы обе стороны, вот в чём дело. Кровь, обман, подлость - оружие обеих сторон, а потом победители всегда обеляют себя и очерняют побеждённых, вот и вся философия.

Люди, которых ты хочешь защитить, ничтожества. Пьянь, лгуны, трусы, скрытые подонки, сластолюбцы, взяточники…

А что ты знаешь о тех, с кем борешься? Может быть, если бы ты не торопился их уничтожать, то решил бы, что они достойны жизни куда больше, чем наши соотечественники? А что у них неприятный внешний вид, так это… - и он засмеялся.

- В десять лет ещё простительно верить в Белое и Чёрное. Но в пятнадцать-то… - писатель покачал головой.

Я сидел, глядя в стол. Когда он закончил говорить, посмотрел в окно. За ним шёл дождь. Серый дождь… Серый-серый… И тогда я услышал свой собственный голос:

- Значит, предпочтительней Серое?

- Что? - переспросил он растерянно.

- Значит, предпочтительней Серое? - повторил я. - Недеяние, так это, кажется, называется? Или, по-русски - моя хата с краю, ничего не знаю?

- Ну вот, - он развёл руками, - докатились до народной мудрости… Квинтэссенции человеческой тормознутости…

- Подождите, - прервал его я. - Я у вас в гостях, и всё такое, но вы подождите, пожалуйста… Хотите, скажу, что мне не нравится в ваших книгах? Я только сейчас понял, спасибо вам… Вы не верите в добро. И не только сами не верите, но и очень злитесь, когда кто-то верит.

Потому, что в душе вам стыдно, что вы такой. Что вы разучились различать Свет и Тьму. И, чтобы не признаваться в этом даже себе, вы решили убедить остальных, что Света и Тьмы нет. Но если нет Света и Тьмы, то остаётся только серый дождь, который выпивает из людей жизнь.

Вам в таком мире, может быть, уютно, ведь он вами создан. Но мне он не по душе. Я предпочитаю верить в то, что вы называете сказочками.

И кстати, - я встал из-за стола и подошёл к одежде, - передайте ТАМ, что мы не свернём и не отступим. Что мы не собираемся разбираться в сложном внутреннем мире тех, кто служит злу. Мы их просто уничтожим… Спасибо за оладьи и какао, было очень вкусно.

Писатель больше не говорил ни слова. Он даже не смотрел, как я одеваюсь в ещё сырое, затягиваю ремни… Проверяя карманы, я нат-кнулся на сырой листок с адресами и не удержался, развернул его:

- Вот, смотрите… Я по сравнению с ними - сопливый щенок. Они не путаются в психологии. Они просто сражаются с тем, что считают злом. Ради этого они отказались от дома и близких. Скажите им, что они неправы - вряд ли они станут вас слушать.

- Спустись на лифте, - сказал он, не глядя на меня.- Не по лестнице.

Я так и сделал. А внизу - открыл дверь.


9


Я стоял на улице, больше похожей на широкую лестницу. Слева и справа в нишах замерли статуи воинов и женщин. Светило солнце, ласково дул ветерок; мимо пробежали двое мальчишек лет по двенадцать, между ними с тугими гулкими щелчками прыгал по широким ступеням хорошо надутый футбольный мяч.

Я проводил их взглядом и опёрся спиной на стену, переводя дух. Покрутил головой, но так и не нашёл той двери, к которой доставил меня лифт из серого мира известного писателя. Наконец, более-менее придя в себя, я развернулся, сделал шаг… и полетел кувырком, запнувшись о какой-то выступ!

Ещё только лёжа, я почувствовал - что-то не то. А, поднимаясь (как ни странно - не покалечился), обнаружил, что левая подошва кроссовки на треть отодрана.

- Ну, вот и здрасьте, - огорчённо сказал я, рассматривая кроссовку. Мне показалось, что она широко и ехидно улыбается. Я сделал несколько шагов - подошва зааплодировала моей решимости.

- Мальчик…

Я быстро повернулся, мысленно поздравив себя с тем, что опять прикрыл курткой ремень. Меня окликнула девчонка примерно моих лет. Юбка до колен, какая-то клетчатая блузка, сандалии и коса. Вот коса была симпатичная - длиннющая, цвета гречишного мёда. А лицо - остренькое, так себе.

Смотрела девчонка с сочувствием. Ещё чего не хватало… Я сердито отмахнулся рукой, раздражённый всем сразу:

- Проваливай.

В глазах девчонки вспыхнули огоньки обиды. Но она показала на мою ногу:

- У тебя порвалась кроссовка? Мой дядя хороший сапожник, он может починить. Правда! И недорого…

Мысль о починке кроссовки показалась мне забавной. Кроме того, я никогда не видел раньше сапожников и мне внезапно стало любопытно… но я помотал головой:

- У меня нет денег.

Девчонка пожала плечами:

- Ладно. Я уговорю дядю. Куда ты так пойдёшь…

- А это далеко?

- Нет, тут, рядом, - она указала в сторону…

…Переулок был похож на узкую щель, прорезанную в холме и облицованную серым камнем. Шаги тут звучали раскатисто-звонко, умножаясь и прыгая между стен, как мяч: «Дзанннгггг…»

Я с интересом оглядывался по сторонам - плиты облицовки покрывала загадочная вязь резьбы: травы, листья… а вот - бегущий олень, волк в прыжке, пёс с крыльями… Это больше походило на музейный зал.

- Какой смысл тут заводить мастерскую? - спросил я и вспомнил книжный магазин - он тоже был не на бойком месте, а какая клиентура?! Девчонка молча шла впереди, перебросив косу на грудь. - Тебя как зовут?

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже