Про звезду

Рыжему попенял за плохую стрельбу. Посмотрел в глаза Одинцова – ничего не сказал, отвёл взгляд. Набрал воздуха:

– Группа, равняйсь! Смирно. Я, тля, не знаю, какому умнику пришло в башку направить ваше стадо в штурмовую пехоту. Из вас штурмовики – как из полового хрена штык-нож. Потыкать можно, а зарезать – никак. Кто там ржёт?! Заткнитесь и слушайте. Тема шесть, занятие два – «Бой штурмовой группы в городе». Экипировка – полная, патроны – боевые. Так что если кому-то придёт в голову подстрелить товарища, я возражать не буду – одним придурком меньше станет. Но! Возражать будет военный прокурор. Противник – роботизированные мишени, у каждой – калька с интеллекта реального человека. Зачем? А затем, что бы вы привыкали: нет двух одинаковых врагов, каждый своеобразен. Чтобы победить – надо перехитрить, передумать. Хотя, кому я это говорю? Людям, которых выгнали из школы для умственно отсталых за неуспеваемость?

Сержант сплюнул, растёр берцем.

– Первый этап – индивидуальный. Каждый – по своему коридору, внутри здания. Те, кто меня удивит и его пройдёт, дальше должны дейстовать совместно, группой. Конечная задача – помещение, в котором террористы и заложники. Зацепите гражданского – дисквалификация всей группы. Ясно? Не слышу.

– Так точно, господин сержант! – хором.

– Командиром группы назначаю Одинцова. Держи. Это – боевой планшет.

Игорь повертел тяжёлый гаджет. Спросил:

– А как…

– Сколько долбить, воин?! Сначала – «господин сержант», а потом – «а как».

– Так точно. Говорю – а как с ним работать? Вы же не учили…

– Конечно, не учил. Куда вам, соплякам, уметь обращаться с тактическим боевым планшетом? Командиру группы положено, вот и даю. Там будет расположение своих бойцов, обнаруженных целей, ориентация по спутнику. Разберёшься, если масло есть в башке. Получить оружие и снаряжение, пять минут на экипировку.

Напоследок сказал:

– Если группа выполнит задачу, все получите увольнение. До вечерней поверки. Надеюсь, не успеете в сопли нажраться.

Рыжий хохотнул и хлопнул Одинцова по плечу. Радостно гудя, пошагали на старт.

Сержант проводил глазами, хмыкнул:

– Вот салаги.

Оператор спросил:

– Не жирно этим духам – в увал всего через месяц учебки?

Сержант рассмеялся:

– Не бзди. Ставь им четвёртый уровень сложности, как для настоящих штурмовиков. Они хрен из коридора вылезут. Лазарет им, а не кабак.

Оператор оскалился и застучал по клавиатуре.

* * *

Не успел. Очередь всё-таки зацепила хвостом, ударила в бронежилет, опрокинула на спину. Сверху сыпалась какая-то дрянь, бетонная крошка била в блистер шлема.

Игорь повернулся на бок, застонал. У противника пули керамические, заряд уменьшенный. Но врезало всё равно – будь здоров.

Попробовал вздохнуть, успокоился: рёбра целы.

Как там учили? Сначала в помещение заходит граната, и только потом – сам. Дамы – вперёд.

Вырвал кольцо. Бросил, прижался спиной к стене. Грохнуло, повалили белые клубы – выскочил, дал полмагазина наугад. Движение справа поймал даже не боковым зрением – шестым чувством. Развернулся, успев опередить тёмный силуэт на полсекунды.

Присел, отдышался. Протёр перчаткой замазанный извёсткой шлем. Прислушался к себе.

Когда взорвалась граната, и потом, когда завалил второго – ощутил что-то странное. Внешняя, чужая боль коснулась, перехватила дыхание. Прошептал:

– Отставить глюки, курсант Одинцов. Ещё половину коридора идти.

Выдохнул, прыгнул в проход, перекатился. Получалось здорово – будто чувствовал, куда ударят пули и за мгновение уходил с линии огня. Стрелял, не целясь – но точно знал, что попал.

Потому, что сердце вновь замирало, сбивалось с ритма – словно страдало вместе с очередным уничтоженным.

На последнем участке увидел яркую вспышку. Не думая, ушёл кувырком в какую-то каморку, вжался в пол. Грохнуло так, что даже в шлеме заложило уши. Планшет сорвало с крепления, раскололо об стену.

Ответил из подствольника – коридор распух чёрно-красным цветком, ударило тёплой тугой волной.

И стало темно. Совсем.

Фонарик включать остерёгся. Вспомнил про гаджет, начал ощупывать пол. Облегчённо вздохнул, найдя тяжёлый прямоугольник. Снял перчатку, провёл дрожащими пальцами по поверхности. Какие-то точки, линии…

Прикрыл глаза.

Увидел, как застрял Олежка, не в силах высунуться из-за угла – пулемёт выжигал прямой, как та кишка, коридор.

Как плачет от бессилия рыжий, пытаясь вытащить полураздавленную ногу из-под рухнувшей бетонной плиты.

Как картавый из Петрозаводска роется окровавленными ногтями в острой щебёнке, пытаясь найти последний магазин…

Прижал ларингофоны к горлу, прохрипел:

– Олежка, это я. Как ты?

– Жопа, как. Не высунуться.

– У него лента сейчас кончится. Пока будет менять – у тебя есть пять секунд. Слышишь?

– Понял, брат.

Потом успокоил рыжего. Подсказал картавому, где искать магазин.

Вышли все.

Рыжему наложили шину. Оставили у выхода из коридора его и второго, с оторванным пальцем. Остальные пошли, рассыпавшись цепью.

Игорь видел всё.

Вовремя укладывал группу и заставлял ползти по-пластунски. Вовремя отправил снайпера на фланг – нейтрализовать крупнокалиберный.

Дошли без потерь.