Проба сил

Похоже, не все Твари ушли в поход за моим драгоценным Знаком. Не все стражи оставили свой пост – теперь на Теней наседают не только хартары… ох, ну и жуткие же Твари: больше кахгаров раза в два, еще более мерзко воняющие, лысые, как крысиные хвосты, с такими же отвратительными мордами. А тут еще и рирзы приползи, как старые каракатицы. Уродливые, голодные, почему-то покрытые слизью… ах да, это уже не рирзы, это – какие-то старшие, лишь отдаленно на них похожие. Ядовитые, кажется, но мне сейчас все равно. Главное – еще раз подняться. Главное – забыть про лежащую на плечах плиту и не обращать внимания на стоящий вокруг меня вой. Главное – подняться. Сделать еще шаг. И снова упасть – на этот раз ничком, не имея сил даже вдохнуть.

Больно… господи, как же больно, когда из тебя заживо вытягивают душу! А еще мне холодно. Кажется, что лежишь на ледяной плите и не знаешь, как от нее закрыться. Ни плаща у меня с собой, ни одеяла. Даже маска, разрубленная острым когтем… достал-таки тот хартар… давно лежит на земле. Светлые волосы больше не вьются – отяжелели от брызжущей со всех сторон крови. Лица, наверное, тоже не видно – я ведь от этих брызг даже увернуться не могу. А трава липкая. И тоже мокрая до отвращения. А воняет так, что…

Утерев плечом градом катящиеся по лицу слезы, я приподнялась на дрожащей руке, помогая себе другим локтем, чтобы не опираться на сломанное запястье, и чуть подтянулась вперед.

Шаг.

Почти дошла.

Но больно… мне снова больно. Нависшая сверху плита уже не давит – буквально вминает в землю. От этого запаха просто свет меркнет в глазах, а единственное, что остается неизменным – это холод. И дикая тяжесть, от которой хрустят ребра, плющатся кости и едва не лопается голова.

Я с трудом протянула руку, дотронувшись до источающего холод камня, и, царапая его ногтями, подтянулась.

Ну же.

Еще немного.

Совсем чуть-чуть!

– Гайдэ! – как сквозь плотный слой ваты, донеслось до меня хриплое. – Гайдэ, не спи! Печать забирает твои силы! Борись, иначе она тебя убьет!

– Знаю, – шепнула я непослушными губами, подтянувшись еще на миллиметр. Потом с трудом подтащила свинцовые ноги, оперлась на коленки и, отдышавшись, посмотрела назад.

Боже. Лучше бы мне туда не смотреть: на моих поблекших Теней из леса накатывалось что-то такое, для чего у меня просто не нашлось определения. Видела только, что огромное. Чувствовала, что мертвое. Ощущала, что злое и голодное, но что именно… наверное, в человеческом языке этому нет обозначения. Не должно такое находиться среди живых. Не место ему в этом светлом мире.

– Нет, – прошептала я неслышно, устало поднимая руки и цепляясь за выемки на ледяном камне. – Совсем не место.

Не знаю, сколько времени я поднималась под целым дождем из кровавых брызг и под неистовый рев неизвестных мне Тварей. Даже не помню, как именно это делала – кажется, я несколько раз теряла сознание, а может, и падала. Не могу ничего сказать. В памяти остались лишь обрывки воспоминаний, наполненные болью, слабым стуком замирающего сердца и яростным криком падающих с небес, изуродованных до неузнаваемости гарпий, говорящих о том, что мой преданный демон по-прежнему жив. По-прежнему сражается где-то там. Из последних сил борется за меня.

Так, как должна бороться за него я.

Всхлипнув, я все-таки приподнялась еще на чуть-чуть и буквально рухнула на край валуна, повиснув на нем, как мокрая тряпка. Царапнув ногтями матово-черную поверхность, попыталась залезть выше, но не смогла – ноги не держали. Я их уже даже не чувствовала – видимо, отнялись, но это, может, и к лучшему, иначе я бы точно взобралась целиком, а потом распласталась на леденящей кровь поверхности камня, как добровольная жертва на языческом алтаре.

Но не вышло. Не получилось. Я залезла на него только наполовину и, будучи не в силах шелохнуться, заворожено уставилась на пляшущий перед самым носом тонкий, чуть шире человеческого волоса стержень. Тот самый, белесоватый, как туманная мгла, и такой же невыразительный, как топкая трясина.

Однако вот что было странно – чем дольше я на него смотрела, силясь разглядеть туго переплетенные друг с другом ниточки, скрученные и как будто вышедшие из-под веретена искусной мастерицы, тем больше они для меня становились. И тем отчетливее в них начинали просматриваться отдельные связки, пучки, канаты, которыми этот столб… нет, уже не столб, а целая колонна… держался на источающем холод камне и которым упирался в самые небеса, связав их с мертвой землей какой-то противоестественной связью.

Я не могла пошевелиться, чтобы дотронуться или хотя бы сдвинуть его на волосок. Я ничего не могла, кроме того, что просто лежать неподвижной колодой, тупо смотреть перед собой и постепенно различать в бешеном круговороте какое-то движение. А потом и не движение вовсе – настоящий калейдоскоп из размытых теней, смазанных силуэтов, белых, как снег, но давно уже мертвых лиц. Когда-то красивых, правильных, а сейчас – неестественно вытянутых, искаженных безумной мукой, бесконечно умирающих, но никак не способных умереть.