Пробежка (СИ)

И вот некое гораздо более скромное подобие вновь замаячило впереди и, добежав до мужчины у футбольных ворот, поднырнуло ему под руку, и парочка пошла себе, прогуливаясь, по беговой дорожке.

Добежав до пуляющего песком мальчишки, Егор инстинктивно отвернул лицо в сторону школы, находящейся в 40-50 метрах от стадиона. Через секунду, проскочив зону обстрела, он развернул голову - и ни парочки, топавшей в 20 метрах впереди, ни сопливого артиллериста не увидел. Песочная шрапнель ещё сыпалась в воздухе...

Спрятаться за школой, пробежав за секунду полсотни метров, было так же нереально, как просто раствориться.

Не веря своим глазам и уверенный в бессмысленности проверки, Егор спрыгнул с беговой дорожки и по прямой кинулся к углу школьного здания, крутанулся вокруг и, задыхаясь, вернулся к точке спурта.

За школьной оградой шелестели по асфальту авто, июльский солнечный блин уже на треть схарчил горизонт, стадион был столь же пуст.

Мгновенно тормознуть и размышлять было вредно для здоровья, а старая, милая, добрая трусца как нельзя лучше сглаживала все непонятки. Продолжая бег по привычной, третьей от поля, дорожке, Егор думал, что очередная возможность слинять из беличьего колеса опять профукана. Не то чтоб задница зудела от отсутствия приключений, но жизнь была скорее цугцвангом, нежели гамбитом. “Не тот размерчик”, - ехидно проклюнулся внутренний голос, чем дальше в лес, тем всё чаще вещавший Небесным судом.

- Шёл бы ты... лесом! - вслух огрызнулся Егор на преждевременный вердикт и, не заметив как сместился на внутреннюю дорожку, слизнувшую странную парочку,..

наткнулся на спины и локти возбуждённых мужчин, перегораживающих тоннель троллейбусами и автомашинами с песком.

Минское солнце как-то быстро исчезло, толпа геройствовала.

- С кем воюем, мужики? - Егор уворачивался от мельтешни и хватал за рукава.

- Не стой столбом: сзади уже броня идёт - надо остановить, чтоб не прорвались к Белому дому.

Страшная догадка кольнула черепушку, и Егор схватил ответившего ему:

- Какой сейчас день и год!?

- Ты из какого жёлтого дома, мужик? Хотя мы сейчас все в нём...

- Ну! Быстрее!!

- 20 августа 1991. Путч - всех назад в общий загон...

“Идиот, говорили же умные люди, что мысли материализуются, да двоечнику мало урока - никак без второго захода” - тряхнуло сердце и подкатила тошнота от послеЗнания, что сейчас произойдёт.

Дежавю было грубо реальным и безысходным. Пять минут и четверть века назад Егор тоже бросился на защиту страны, объявленной на чрезвычайном положении. Сработало расстояние: пока в спешке улаживал дела в Бресте, где тогда жил, на коленке кропая завещание, нескончаемое “Лебединое озеро” по ящику и трясущиеся руки выскочивших из табакерки праведных бездарностей сделали патриотический порыв созерцающим китайцем на берегу реки - по течению плыли брехня и оперетта.

Сейчас та восточная философия не катила. Егор выхватил громкоговоритель у растерянного милиционера, вскарабкался на рогатую баррикаду и с правом самого буйного скомандовал:

- Владимир Усов, Илья Кричевский, Дмитрий Комарь, - ко мне!

Толпа не оборвала броуновское движение, но три разгорячённые фигуры нарисовались у троллейбусной кормы.

- Нет времени объяснять. Я показываю - вы думаете. Чтобы думалось хотя бы с некоторым доверием, - факты о вас, которые известны только вам.

И он буквально вытащил защитников Белого дома к выходу из тоннеля.

- Дмитрий: 22 года, мечтал стать лётчиком, медкомиссия забраковала из-за сердца, в ВДВ пошёл с 17 лет, афганец - две контузии, четыре медали. Когда с невестой спросил в райисполкоме, может, за Афган какая-то помощь с квартирой будет, - показали кукиш, сказав “мы тебя туда не посылали, нечего теперь”; даже на свидания с Машей ходил с маленькими Танечкой и Алёшей, когда мать работала; водитель автопогрузчика, весь отпуск в Лазаревском откапывал трупы и спасал живых из-под лавины; на вопрос матери ответил: «Нет, мама. Я туда не пойду, потому что я навоевался на всю оставшуюся жизнь» и пошёл к Белому дому после призыва тоже афганца - полковника Руцкого. Который, кстати, через три дня - на ваши несостоявшиеся похороны - получит генерала.

Илья: 28 лет, будучи студентом архитектурного института, устраивал в нём поэтические вечера, писал и сам в студии Кирилла Ковальджи: “Стой, старый конь! Три дороги и камень, прямо пойдём - так прикончат меня”; служил в Новочеркасске - потрясением стала правда о расстреле 1962 года по приказу Хрущёва; живёшь с родителями, слушаешь Black Sabbath и Led Zeppelin, любишь городок Тутаев, куда ездишь на этюды; после проектно-строительного кооператива “Коммунар” торговал цветами по Подмосковью, спиливал пни на дачных участках; к Белому дому затащил Коля Ткачёв: “Там же танкисты кругом, как мы!”...